– В перерыве я совсем охрипла, убеждая тех, с кем завтракала, – словно с папой спорила.
Младший Мак сделал пометку в записной книжке.
– Семинар. Неплохая мысль. Сегодня мне сказали, что такой семинар устраивают в Технологическом – сходим и поглядим, может, позаимствуем какие-нибудь новые идеи.
– И людей, – добавил Дональд. – Не надо, чтобы думали, будто в барабан бьют все время одни и те же – ведь это не так. Каждый день к нам приходят все новые люди.
– И я в этом сегодня убедился, – сказал Младший Мак. – К нам присоединяются и сотрудники – некоторые не хотят, чтобы их имена стали известны, но они дают деньги. И вечером на демонстрацию придут два преподавателя. Стоит только хорошенько растолковать что к чему, и подавляющее большинство начинает возмущаться тем, что мы делаем во Вьетнаме.
Он отчаянно пересластил свой кофе.
– Я сегодня говорил со старшим ассистентом, и мне в голову пришла одна мысль. В следующем семестре у меня свободная практика. Я думал поработать в больнице, но вместо этого буду организовывать кампанию протеста здесь.
Лиз положила ладонь на его руку.
– Ты просто чудо, Мак, – сказала Лайша.
– Вовсе нет. Просто мое положение намного легче, чем у других. Старый Мак меня поддержит. Учебные дела у меня в полном порядке. И я буду понемногу заниматься, чтобы все было в ажуре, а старина Дональд уж сумеет сообщить мне все новенькое, пока будет в этом семестре заниматься самостоятельной научной работой.
– А если на тебя напустятся ястребы? – спросила Лайша.
Младший Мак улыбнулся.
– Не беспокойся! Они не станут связываться с секретарем Клуба мира в Тихом океане и рисковать скандалом, который выйдет за пределы университета. Значит, все ясно. А теперь следует побыстрее перекусить, чтобы добраться до Мартин-плейс заблаговременно. Старый Мак заедет за нами в своем драндулете без четверти семь. Он захватит старого приятеля по Анзаку, так что нам четверым будет тесновато.
– Ну и что? – воскликнула Лиз. – Вперед, воины!
Дональд поставил чашку и сказал старательно невозмутимым голосом:
– Я не поеду.
Лайша резко, повернулась к нему:
– Что?
– Я не поеду.
Дональд поднял голову и обвел взглядом вскочивших друзей.
– Скэб! – Глаза Лайши загорелись яростью.
– Прекрати, Лайша! – резко сказал Младший Мак.
Он снова сел, положил руки на стол и сгорбил широкие плечи. – В чем дело, друг?
Дональд закурил сигарету, стараясь, чтобы рука не дрожала.
– Я обещал отцу, что больше не буду участвовать в демонстрациях.
– Ах, отцу! – прошипела Лайша.
Лиз предостерегающе положила руку ей на плечо. Дональд смотрел только на Младшего Мака.
– Тебе-то хорошо, Мак. У тебя все в ажуре. А я черт знает как запустил занятия. Если меня арестуют, я могу провалиться на экзаменах.
– Мы бы добились твоего освобождения.
– Я знаю. Но я не могу рисковать стипендией. Мне надо самому пролагать себе дорогу.
– «Голос его хозяина»! – съязвила Лайша.
– Заткнись, Лайша, – потребовал Младший Мак, не взглянув на нее, а потом мягко спросил Дональда: – И это все?
– Конечно, все! – огрызнулся Дональд. – Если ты думаешь, что я перестал верить в то, что мы делаем, так ты ошибаешься. Верю по-прежнему. И буду делать все остальное. Я просто не буду участвовать в демонстрациях – и только.
Он встал и быстро отошел к буфету за сигаретами. Младший Мак медленно последовал за ним, бросив на девушек предостерегающий взгляд.
– Дай мне одну, – попросил он, когда Дональд вскрыл пачку.
Он закурил и протянул догорающую спичку Дональду.
– Ну, нам пора, – сказал он. В его глазах, когда он посмотрел на Дональда, была улыбка. – Мы с Лиз понимаем. И ты по-прежнему казначей, приятель. Завтра в том же поезде.
Дональд отвернулся.
Глава девятая
К тому времени, когда Элис, наконец, ушла на вечер к Рейнбоу, Мартин успел измучиться из-за этого торжества так, словно уже побывал на нем. Он закрыл массивную дверь своего кабинета с чувством безмерного облегчения. Теперь, когда он остался дома один, можно было расположиться поудобнее и прочесть официальную биографию сэра Ральфа. Он получил ее только сегодня и, просматривая аннотацию, раздумывал, встретит ли он в этой книге того сэра Ральфа, с которым познакомился на теплоходе.
Час спустя в дверь черного хода постучали и, оторвавшись от чтения, он крикнул:
– Входите, Фрэнк!
Мандель положил портфель и вскинул руки в жесте глубочайшего удовлетворения.
– Я исполнил свой долг и удрал!
Мартин смотрел на его не тронутое морщинами лицо, лысеющую голову, округлую фигуру и улыбался. С Фрэнком Манделем ему было легко. Они виделись не часто, но при встречах у него всегда возникало ощущение, что этот человек смотрит на мир так же, как он сам, хотя они всегда разговаривали только о том, о чем разговаривают давно живущие рядом и уважающие друг друга соседи. Мандель, в сущности, был замкнутым человеком вроде него самого.
– Ну как вечер?
– Колоссально, неповторимо, и так далее, и тому подобное. От оркестра можно оглохнуть, в напитках можно утонуть, прибыл мэр, и, к огорчению хозяев, юный Стрэтон, пьяный, а к тому же, что в светском обществе менее принято, удивительно грязный.
– Этот мальчишка позорит Уголок.
– В довершение веселья явилось полдюжины непрошеных гостей, все без исключения мужского пола, но я их не виню: чтобы посмотреть на Розмари, можно пренебречь правилами приличия.
– Да, очень хорошенькая девушка.
– Сегодня она обворожительна. Совсем как пряничная фея в балете, который я видел в том нежном возрасте, когда меня могла очаровать именно такая сладенькая красота.
– Она очень мила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103