– Благодарю вас, – она взяла шляпу, еще не совсем понимая, сон это или явь, и добавила быстро: – Ужасно глупый фасон. Еле держится на голове.
– Но очень к лицу, если вы позволите мне сказать это. – Хотя – опять-таки если вы позволите – без нее вы кажетесь еще лучше.
– Простите? – Она отняла у него свою руку и попыталась вернуть себе утраченное достоинство, но новый порыв ветра толкнул ее к нему, и он снова подхватил ее под локоть.
– Приношу свои извинения, но боюсь, если я не окажу вам помощь, вас унесет буря.
Элис посмотрела на него. Не смеется ли он над ней? Нет. Правда, он улыбался, но совсем не насмешливо, и улыбка придавала его бородатому лицу романтическое обаяние. По ее плечам застучали тяжелые капли.
– Я настаиваю на том, чтобы вы позволили мне укрыть вас моим зонтиком. Пожалуйста, обопритесь на мою руку, чтобы мы могли наилучшим образом спастись от дождя.
Элис положила руку на его локоть, и это движение без следа рассеяло ее томительный страх перед тем, что может сказать Уголок.
Когда они обогнули холм, дождь ударил им в спину, и они прильнули друг к другу под защитой зонтика.
– Во всяком случае, ваши прекрасные волосы намокнут не так сильно, – сказал он.
Элис покраснела, не зная, как ответить на его комплимент, и в замешательстве пробормотала:
– К счастью, до Уголка рукой подать.
– Я предпочел бы, чтобы это была рука великана, если вы извините плохой каламбур.
Элис засмеялась.
– Разрешите мне представиться? Карл фон Рендт, к вашим услугам. Наконец-то судьба оказалась милостива ко мне.
– Простите, но боюсь, я не понимаю, о чем вы говорите.
– Только о том, что, если судьба, обошедшаяся со мной весьма жестоко в прошлый раз, прибегла к грозе, чтобы познакомить двух людей подобным образом, это нельзя считать простой случайностью – так по крайней мере нас учили верить.
Элис не нашлась, что ответить.
– Я вижу на вашем пальце обручальное кольцо?
– Мой жених был убит на войне.
– В этом случае я могу принести вам свои соболезнования и порадоваться, что это было так давно.
– Это случилось в самом конце войны, – объяснила она, когда они вошли в Уголок. – Мы оба были очень молоды.
Она вдруг испугалась, что беспощадная арифметика может сделать ее старше, чем она была на самом деле.
– О, этому легко поверить! Мне кажется, он похитил вас прямо из детской, и должен сказать, я его понимаю.
Элис засмеялась высоким неестественным смехом и открыла калитку.
– Ну вот мы и пришли. Я вам ужасно благодарна.
– Нет, вы должны разрешить мне дойти с вами хотя бы до дверей – мой зонтик вам еще нужен.
Элис подумала с бесшабашной смелостью: «Дома никого нет. Пусть войдет, если хочет».
Когда они проходили под аркой калитки зонтик зацепил ее волосы, и она почувствовала, что узел соскользнул с затылка и распустился. Она подхватила пряди одной рукой и подумала в отчаянии: «Со мной обязательно должно было что-то случиться! Какой дурацкий у меня, наверное, вид!»
Они пошли но дорожке, и его пальцы крепче сжали ее локоть. На веранде они остановились и посмотрели друг на друга: от взгляда его светлых глаз под густыми бровями по ее телу пробежала сладкая дрожь.
– Вы были очень любезны, – сказала она, сознавая, что мокрое платье плотно облепило ее фигуру. – Боюсь, что ваш костюм испорчен.
– Пустяки. Это ничтожная плата за удовольствие… должен ли я сказать «познакомиться» или посмею сказать «стать другом» такой очаровательной женщины?
– Боже мой! Когда я совсем промокла и волосы так растрепались?
– Мне так очень нравится. Вы похожи на Лорелею.
Она подумала, не прячет ли его борода насмешливую улыбку? Нет, не может быть! Его глаза были такими же теплыми, как улыбка.
– Разрешите, я помогу вам отпереть дверь.
Он взял у нее ключ. Пальцы, коснувшиеся ее руки, помедлили.
– У вас очень красивые руки.
Сердце Элис билось где-то в горле. Храбрость стремительно покидала ее.
– Мне очень жаль, что я не могу пригласить вас зайти выпить рюмку виски и немного обсушиться, но, видите ли, дома никого нет.
– Мне это доставило бы величайшее удовольствие, но я прекрасно понимаю положение. А вам надо поскорее переодеться и согреться, хотя ваша рука очень тепла.
Элис попыталась отнять у него эту руку.
– Если бы вы захотели повторить это приглашение, когда мы оба будем посуше, то мне доставило бы величайшее удовольствие принять его.
Элис заколебалась. Как она может пригласить в дом совсем незнакомого человека? Объяснять что-то Мартину? Встречать недоумение в глазах Лиз?
Заметив ее нерешительность, он нежно пожал ей руку.
– Вот что я сделаю. Я зайду как-нибудь вечером по делу, когда ваш брат будет дома, и он сможет представить меня вам по всем правилам. Хорошо?
– Да. Вы с ним знакомы?
– Нет, но он читал у нас в клубе лекцию по некоторым юридическим вопросам, чрезвычайно важным для нас, иммигрантов.
– Пожалуй, так будет лучше. Наверное, я кажусь вам провинциальной, но… люди здесь все так перетолковывают.
– Сударыня, они занимаются этим повсюду, но так даже лучше. Я вовсе не противник правил приличия, когда могу достигнуть цели с их помощью. Может быть, завтра вечером?
– Да, да, конечно. По четвергам мы всегда бываем вечером дома. Примерно в четверть восьмого. После передачи последних известий мы пьем кофе.
– Меня это чрезвычайно устраивает. Завтра я еду в Парраматту и вернусь рано. Тысяча благодарностей! – Он прижал ее руку к губам, и она почувствовала, что этот поцелуй прожег ее насквозь. Он приподнял шляпу, поклонился и пошел к калитке.
На следующее утро даже сообщение миссис Паллик, что ее муж получил в Маунт-Айзе место со сказочным жалованьем, не погасило радости, которая после знакомства под дождем озаряла для Элис все вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103