Если бы он мог запечатлеть все эти лица с такими разными чертами, такими разными оттенками кожи! На табурете, у книжного шкафа, – беспокойный африканец Аджали. На подоконнике Младший Мак неслышно перебирает струны своей гитары. Дональд сидит на письменном столе, упершись подбородком в ладони. На полу, на подушке, – Лайша; она внимательно смотрит на Вайдью, смуглое лицо которого кажется еще темнее от белизны рубашки, а белые зубы еще белее от смуглой кожи – его голова словно бронзовое изваяние, созданное индийским скульптором три тысячи лет назад. Если бы дядя Карл был здесь и послушал Вайдью, он излечился бы от своих предрассудков.
– Вы, австралийцы, никогда не анализируете своих представлений об окружающей действительности, – говорил Вайдья. – Вы слишком уверены, что слова означают только то, что дает словарь, и приглашаете представителя молодого африканского государства поехать на Новую Гвинею, а когда он назвал существующее там положение позорнейшим примером колониализма, вы сочли себя оскорбленными. Да, именно оскорбленными! Я сопровождал его в качестве корреспондента от своей газеты и видел, какую антипатию он вам внушал.
На лицах присутствующих Иоганн читал сомнение, растерянность, тревогу.
– Пожалуйста, Вайдья, не говорите «вам» таким тоном, – взмолилась Лиз. – Мы же далеко не все одинаковы.
– Я знаю, – ответил Вайдья, блеснув ослепительной улыбкой. – Но в Африке такие люди, как вы, достаточно сильны и оказывают влияние на политику, а здесь, в Тихом океане, я ничего похожего не заметил. Я побывал на многих ваших райских островах от севера до юга, и всюду одно и то же. Война! Война! Война!
– Но мы же боремся за прекращение войны во Вьетнаме, – горячо сказала Лайша.
– О да! Вы боретесь, но уже против результата. А многие ли из вас борются против причины?
– Против какой причины? – спросил Абдул. – Мы получили независимость. Разве не так?
Вайдья расхохотался и хлопнул малайца по худенькому плечу.
– И ты, житель Малайи, еще меня спрашиваешь! Разве это независимость? Миф! Пусть Рамирес объяснит, что такое независимость на Филиппинах.
– Три миллиона безработных, отсталое сельское хозяйство и политическое давление извне: им нужно, чтобы наши войска сражались во Вьетнаме, – сказал Рамирес.
– Нам в Индонезии независимость дала многое, – убежденно сказал Али. – Мы все-таки стали нацией. Наши богатства уже больше не перекачиваются в Голландию, и недалек тот час, когда вся наша нефть будет принадлежать нам.
– Когда же это будет? – настойчиво спросил Вайдья. – Когда? Нет, вы в своем Тихом океане не торопитесь, – он повернулся к Иоганну. – Скажи мне, Джон, что ты ожидал здесь увидеть?
Иоганн на минуту задумался.
– Мир, который обещает его название, мир и идиллическую жизнь в духе Гогена.
Лица вокруг смягчились. Мечтательно закивали головы. Вайдья тоже кивнул головой, но как-то иначе. Потом он с нарочитой театральностью взмахнул рукой и сказал:
– Так взгляните на этот тихоокеанский рай, мой друг! Мир! Где вы его тут нашли? Американцы продолжают эскалацию необъявленной войны во Вьетнаме, хотя половина населения Америки протестует против нее. Австралия, Новая Зеландия, Южная Корея, Тайвань выступают как союзники США, а остальных принуждают помогать крестоносцам христианской демократии сбрасывать напалмовые бомбы на детей (я это видел своими глазами) и уничтожать рисовые поля, которые ни в чем не повинные труженики обрабатывали в поте лица своего. А спорадические конвульсии искусственно созданной Малайзии, которая все время задирает рахитичную Индонезию, отделенную от нее узким проливом? Почему бы этим двум странам не объединить свои усилия, чтобы сообща побороть свои общие недуги и накормить миллионы голодных людей, а не закупать оружие? Сингапур измотал себя постоянными объявлениями чрезвычайного положения и комендантского часа. Бикини все еще страдает от последствий одних атомных испытаний, а французы уже подвергают Таити другим, и мирно катящиеся волны вашего океана скоро станут радиоактивными. О Тихий океан, ты уже далеко не тихий! Когда я вернусь домой, я напишу книгу, которая будет называться «Беспокойный Тихий океан».
– Вы преувеличиваете, Вайдья, – возразила хрупкая китаянка в чонгсаме. – Мы, жители Сингапура, не собираемся воевать во Вьетнаме, а после получения независимости нам живется лучше.
– Скажите мне, маленькая Лье, разве может быть независимым ваш Сингапур, если у англичан там военно-морская база? – Вайдья мягко улыбнулся и, не ожидая ответа, поглядел на остальных. – А насколько независимы вы и остальные студенты стран Азии, которые зависят от своих стипендий? Долго ли вы будете здесь учиться, если ваши правительства узнают, что вы критикуете политику тех держав, которые держат ваши страны на грани войны в этом счастливом мирном океане?
– Что касается меня, то недолго, – согласился Рамирес.
– А ты, молодой Хо из Гонконга? Что произойдет с тобой, если узнают, что ты посещаешь лекции о коммунистическом Китае?
Хо нервно осклабился, показав все свои зубы.
– Со мной разговор будет коротким.
– Ну, а теперь вернемся ко второй иллюзии нашего нового знакомого, – сказал Вайдья, положив руку на плечо Иоганна. – Гогеновская идиллия, не так ли? – Он хлопнул себя рукой по колену и сказал с гневом: – Какая насмешка! Что представляет собой жизнь островитянина на больших или маленьких островах Тихого океана? Вечное недоедание и только иллюзия независимости. Почему вы все это терпите? Жизнь в наш ядерный век может быть прекрасной, а вам она сулит гибель ваших островов, заражение ваших вод, порабощение ваших народов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103