Когда туда вошла Берта, она с самым невинным видом сидела за секретером и, оторвавшись от неоконченного письма кузине, вопросительно посмотрела на дочь. Глава XXII Джой так и застыла на пороге столовой, где суетились Шарлотта, Эльза и Герта, готовя импровизированное пиршество, которое казалось при данных обстоятельствах столь же неуместным, как если бы пировали на похоронах. Положив руку на руку Стивена, отец улыбался с видом человека, предвкушавшего полную победу. В столовую вошла мать, она привела с собой Энн. Впервые после их приезда отец, с трудом обойдя стол, подал матери стул и подождал, пока она не села.В торжественной и высокопарной форме Берта приказала Эльзе поставить еще два прибора. Не зная чем угодить ей, она приказала Герте принести для Энн подушечку на стул.Джой почувствовала, как у нее закружилась голова, когда отец приказал Стивену занять почетное место. «Садись сюда, сын мой!», а ей он указал на место по левую руку от себя.— Приятно, когда вся семья в полном сборе, — сказал он, опускаясь в кресло; и Джой, к своему удивлению, обнаружила, что поняла каждое его слово.Отец дал знак Гессу; тот вышел из комнаты и вернулся с бутылкой шампанского.— Ну что ж, будем праздновать! Я приберег эту бутылку для своего дня рождения. В прошлом месяце Хорст привез ее из Мадрида.— Принесите богемские бокалы, — приказала Берта. — Схватив Джой за руку, она воскликнула: — О, если бы вы только знали, какое счастье вы нам сегодня доставили! Как только Стивен сказал нам о своем решении, я тотчас же позвонила Хорсту; он в таком же восторге, как и мы. Если бы не служебные дела, он приехал бы домой к обеду.— Ja, ja! — сказал отец, с гордостью посмотрев на портрет своего отца. — Сначала вернулся Хорст, а теперь и мой младший сын.Дрожь пробежала по спине Джой от такой необъяснимой восторженности, и она ждала, что скоро найдет разгадку всего происходящего.Ганс разлил шампанское в богемские бокалы, такие тонкие, что казалось невероятным, как выгравированные на них вензеля не сломали хрусталь. По просьбе Энн Гесс налил ложечку ликера в ее бокал.Атмосфера была праздничной, праздничной до предела, насыщенной лихорадочным возбуждением, причины которого были ей неизвестны.Отец провозгласил тост. Джой показалось, что она не поняла слов, но Берта, перегнувшись через стол, бойко перевела ей:— Отец провозгласил тост «За долгие годы общего счастья».Слова эти, как бомба, взорвались в мозгу Джой. Совсем сбитая с толку, она поймала улыбку Стивена. Так, значит, вот это и есть та последняя ложь. Он сказал им, что они остаются. И она улыбнулась в ответ на его улыбку, на улыбку Ганса, на улыбку матери, и за всем этим она увидела паспорта в кармане Стивена, билеты Ганса, а наверху, на кровати, свой дорожный мешок, где были спрятаны драгоценности. Она как-то истерически рассмеялась. Затем, улыбнувшись отцу, с деланной приветливостью сказала на своем корявом немецком:— За долгие годы общего счастья!Стивен поднялся с места и чокнулся с матерью, с отцом, который потянулся к нему со своим бокалом, и на его лице появилось то самое выражение, которое Джой подметила у него в аэропорте в день их приезда.Шампанское искрилось в богемском хрустале.Джой подняла свой бокал, спазмы душили ее, она боялась, что не сможет сделать ни одного глотка. И как она была счастлива, когда пузырьки шампанского ударили Энн в нос и она, фыркая, вызвав тем общий хохот, подняла вверх свою мордочку.Внешне это был самый веселый обед, какой когда-либо бывал в этом доме. Казалось, ложь Стивена сняла со всех тяжесть. Берта рассыпалась в любезностях перед каждым по очереди, время от времени поглядывая на Ганса, сидевшего против нее, и в ее взгляде была такая мольба, словно она просила его оказать ей хоть немного внимания. Но он даже не посмотрел на нее, чокнувшись с одной лишь бабушкой.Берта испытующе посмотрела на Джой.— Услыхав от мамы, что вы собираетесь к тетушке Гедвиге, я предложила отцу уступить вам лимузин, а самому поехать на завод на другой машине. Лимузин у нас самый вместительный.Отец кивнул головой.— Я закажу для вас новую машину. Мы сможем через неделю получить ее. Завтра ты должен поехать и сам выбрать ту, которая тебе больше понравится.Берта шепнула что-то ему на ухо, и он поспешно добавил:— Разумеется, и вы, Джой.«О боже, — молилась Джой, — сделай так, чтобы они замолчали. Я не в силах этого вынести!»Словно через какую-то завесу, до нее донесся голос матери.— Возьмите с собой пальто, Джой. Октябрь в Берлине может быть предательским.— А у меня есть хорошенькое синее пальтишко, — объявила Энн, — и на нем глушители!Все за столом так и покатились со смеху. У Энн было столько словечек, не поддающихся переводу.— Ja, ja, — закивал головой отец, услышав перевод Берты, так и исходившей родственной теплотой, обжигавшей душу Джой.— Отец желает, чтобы мы поехали заказать вам меховое манто до наступления холодов. Он хочет преподнести вам шубку заблаговременно; это будет вам рождественский подарок от него.— Как ты предупредителен, Эрнест, — и мать ласково посмотрела на него. — А какой мех предпочли бы вы, дорогая?Джой что-то пролепетала, не думая.— По-моему, котик или белку, — горячо рекомендовала Берта. — Вы такая изящная. Невольно позавидуешь!— Нет! — Нахмурилась мать. — Это не для Джой. Такие меха слишком просты. При ее фигуре она, конечно, может носить все, но вот поэтому-то мы и должны выбрать для нее что-нибудь элегантное.— Купите ей норку, — неожиданно вмешался Ганс. — На Курфюрстендамм продается платиновая норка, она точно создана для нее. А что скажешь ты, Стивен?— Голосую за норку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85