Берта сделала ей знак глазами, но было уже поздно.— Что за письмо?Джой смутилась.— Письмо о том, что вы больны.— Что за письмо, Берта? — Мать нахмурилась. — О чем ты писала? Ты ничего не сказала мне.Краска залила шею Берты, окрасила багровым румянцем ее по-детски розовые щеки.— Письмо как письмо. То, что писали все, что ты тяжело болела прошлой зимой. Я знала, Стивен захочет узнать подробности.— И какие же подробности ты ему сообщила?Отец прервал разговор.— Отец просит вас, — перевела Берта, — пройти в ваши комнаты. Скоро подадут обед. Я проведу вас туда.Джой и Энн поднялись за Бертой на верхний этаж по мраморной лестнице с бронзовой балюстрадой тонкой работы, на которой стояли мраморные статуи с массивными лампами в руках, а зеркала в раззолоченных рамах отражали величие прошлого.— Вам отведены лучшие апартаменты для гостей, — сказала Берта, распахнув дверь в просторную спальню с высокими стеклянными дверьми на балкон, выходивший в сад.Затем она торжественно раскрыла дверь в смежную комнату.— Вот ваша гостиная! Ради вашего удобства мы пробили дверь прямо из спальни. Что вы на это скажете?— Чудесно! — воскликнула Джой. — Но сколько хлопот мы вам доставили, и как вы внимательны к нам!— Гостиная не так велика, как бы хотелось, но она целиком в вашем распоряжении. К тому же мы надеемся, что большую часть времени вы будете проводить внизу, с нами. Мы ждали вас столько лет и теперь ни на минуту не хотим выпускать вас из виду. Посмотрите! Мама подарила вам свой лучший чайный сервиз мейсенского фарфора. Она получила его в подарок ко дню своей свадьбы.Растроганная Джой остановилась возле китайской горки, прошептав:— Как вы добры!— А где моя кроватка? — озабоченно спросила Энн.— Мы все продумали, — сказала Берта, обращаясь к Джой. — Мы превратили туалетную комнату в детскую для Энн.Энн в восторге запрыгала по комнате, обставленной современной белой мебелью и оклеенной детскими обоями в розово-голубых тонах.— Надеюсь, вы не в претензии, — извиняющимся тоном сказала Берта, — что у вас не будет туалетной, но полковник Кэри, приятель нашего брата Хорста, американец, говорил, что в Америке обходятся без них, если в доме есть хорошая ванная.— И он совершенно прав! Откровенно говоря, у меня никогда не было туалетной.Энн усадила кенгуру на подушку, приговаривая:— Веди себя хорошо, кенгурушечка! И много не разговаривай.— А вот и ваша ванная комната. Мы ее тоже обновили, и вам, надеюсь, все понравится. Если пожелаете что-нибудь изменить, пожалуйста, скажите. Отец наказал: «Не жалейте ничего, лишь бы мой сын и невестка были довольны».— Все великолепно! Вы все предусмотрели, решительно все!Берта похлопала Джой по руке.— Вот поживете с нами, — сказала она, — увидите, что у нас так принято. А теперь я пойду, узнаю, готов ли обед. Как только услышите гонг, спускайтесь вниз. Сегодня мы и так обедаем позже на полчаса! Наверно, Стивен помнит, что отец любит обедать в половине первого, чтобы не опоздать на дневной самолет.Джой с удивлением слушала ее, и ей казалось, что долгие годы отсутствия Стивена были зачеркнуты в одно мгновение.Стивен стоял у двери, ведущей в сад. Услышав их голоса, он обернулся.— Скажи, что ты чувствуешь, вернувшись домой? — спросила его Джой.— Просто не могу поверить, ничего не изменилось.Лицо Берты помрачнело.— Это не так!И, резко повернувшись, она вышла из комнаты.Обняв Джой, Стивен прильнул к ее губам, словно они долгое время были в разлуке.— Прости, я оставил тебя одну.— Извиняться не в чем, мой милый! Первое время мы с Энн будем невидимками. Ты только посмотри на все это! Я чувствую себя кинозвездой.Он нехотя обернулся, обвел глазами комнату с широким ложем, составленным из двух кроватей, с валиками в изголовье и ногах, покрытым перинами на гагачьем пуху, с пододеяльниками в тончайших кружевах. Все было основательным, массивным. Огромный гардероб. Громоздкий туалетный стол. Энн бегала по комнате, рассматривая вещи.— О мамми! — воскликнула она. — Смотри, какое тут все страшно большое!Слова ее как нельзя лучше выразили чувства Джой. Массивная мебель действовала подавляюще. Она была так не похожа на легкую современную мебель в их собственном доме. Но сказать это Джой остерегалась, зная, что Зин имеет обыкновение повторять ее слова. Она лишь заметила:— Здесь очень красиво, дорогая. А теперь марш в ванную комнату и вымой руки, а мне надо навести красоту!Джой взяла Стивена за руку.— Посмотри! Наша собственная гостиная. Разве это не мило!— Вот те на! Они пробили дверь! — воскликнул Стивен, не веря своим глазам.— Да, Берта мне уже сказала об этом.Они не спеша перешли в гостиную. — Не правда ли, здесь красиво? — спросила Джой. — Меня немного подавляет спальня. Но эта гостиная с изящными стульями тонкой работы, столы, китайская горка, в которой расставлен лучший сервиз матери…— Да, здесь все вещи принадлежат матери, — задумчиво произнес Стивен. — Их, должно быть, привезли из Мюнхена. Они куплены еще в Вене ее отцом для бабушки. Помню и эти ковры. Вот этот персидский ковер — большая ценность.— Да, здесь все напоминает ее. Я так живо представляю твою мать в этой обстановке. На всем лежит печать изысканности. А взгляни в сад, какая масса сирени! Как тут чудесно, не правда ли?Стивен взглянул на липу, нависшую ветвями над балконом.— Мое любимое дерево, — мечтательно произнес он. — Еще мальчишкой я часто лежал под ним в шезлонге после перенесенного ревматизма, а мама обычно читала мне.При упоминании о матери Джой спросила:— Стивен, а как же ее здоровье? Она страшно хрупкая с виду. Действительно ли она так больна, как писала Берта?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85