– Зачем?
– Запахнись, пожалуйста, если тебя не затруднит.
Она затянула пояс и села за стол. Из сумочки достала сигарету и закурила.
– Кто у тебя тут был сегодня?
– Откуда ты знаешь, что тут кто-то был?
– Чашки, чашки. Кто это был?
– Моя подруга Мэри Саксон.
– Чего ей было надо?
– Чашку чая.
– Чего она хотела?
– Господи. Ничего она не хотела.
– Она же проститутка.
– Вовсе нет.
– Она же шлюха первостатейная.
Легкий ветерок колыхал занавески. Вирджиния пригладила волосы.
– Ты принимала ванну, когда она здесь была?
– А что?
– Может, она тебе спинку потерла? Пит оглядел комнату.
– А где чертежные кнопки, которые я у тебя оставил, и сама чертежная доска?
– Здесь. Где-то здесь.
– Где?
– Ну не в унитаз же я их спустила, черт возьми.
– Если ты свяжешься с этой Мэри Саксон, Вирджиния, то я сам тебя туда спущу.
– Бог ты мой.
– Может, прекратишь поминать его всуе?
– Ну, я просто не знаю, что сказать.
– Зачем вообще что-то говорить?
– Вот как.
– И ради Бога, – заорал он, – запахни ты этот халат! Не хочу я сейчас видеть волосы у тебя на лобке. Tы за кого меня принимаешь?
Она встала, запахнула халат и снова села.
– Я уж и не знаю, что о тебе думать.
– Я знаю, что ты не знаешь. Я уверен, что ты вообще ни черта не знаешь. Хватит уже себе постоянно одно место пудрить, пора и глазки раскрыть, подруга. Почему бы, например, тебе прямо сейчас не встать и не одеться по-человечески? Tы же сама себя загоняешь в это. Нужно совсем не много усилий, чтобы вырваться из этого порочного крута бесконечной мастурбации.
– Да о чем ты говоришь?
– Tы разве не понимаешь, – сказал он, – что в дверь могут в любой момент постучать и что в таком виде нельзя открывать кому попало?
– Tы можешь открыть.
– Tы меня разочаровываешь, Вирджиния. Tы хоть понимаешь, что делаешь? Ты ведешь себя, как безмозглая девица, которой только дай покрасоваться перед мужиками, а иначе она того гляди помрет.
– Я просто приняла ванну.
– После ванны полагается одеться.
– О Господи, что ты привязался! Пит швырнул сигарету в камин.
– Значит, – сказал он, – если к тебе в дверь постучат, ты в таком виде и пойдешь открывать?
– Я никого не жду.
– Ну что ты чушь порешь. Неужели непонятно, что кто угодно может появиться. Вдруг придет контролер проверить счетчики.
– Он всегда приходит по утрам.
– Откуда ты знаешь?
– Сейчас он дома, – сказала Вирджиния, мотнув головой в сторону соседского садика.
Она прожевала какую-то подобранную со стола крошку, потом встала, прошла к комоду, взяла там старый номер «Пикчер пост» и стала перелистывать страницы.
– Если бы ты взялась за ум, Вирджиния, то сделала бы мне большое одолжение. Пока что, честно говоря, ты не более чем балласт. Я прекрасно понимаю, что найдется немало мужчин, которые с радостью примут тебя такой, какая ты есть, но не нужно равнять меня с ними. Мы знаем уровень их запросов. Конечно, может быть, их запросы как раз совпадают с твоими. Может быть, я в тебе ошибся или попался на удочку иллюзий. Если дело обстоит таким образом, почему бы тебе не попросить Мэри Саксон познакомить тебя с какими-нибудь мотоциклистами или участниками боев без правил?
– Да, я об этом подумаю.
– И о чем еще ты собираешься подумать, Вирджиния?
– Больше ни о чем.
– Мне вообще интересно, – сказал Пит, – о чем вы с Мэри Саксон говорите?
– Только об одном. О спортсменах-качках.
– Ну ясно, у большинства женщин мозги похожи на кладовку, заваленную всяким хламом. Наверное, по-другому и быть не может. Помню, как я в последний раз видел твою Мэри Саксон. Она была в купальнике. Груди у нее так и колыхались, как белье на веревке в ветреный день. Она существует в этих рамках, да и Бог с ней. Вся ее жизнь заключается в непрерывной игре и постоянном щекотании нервов самой себе и окружающим. Именно так она понимает жизнь. Но если ты тоже впадешь в это заблуждение, то я, честно говоря, буду сильно разочарован. Я ведь тебе уже говорил, что твоя красота заключается в другом. Если…
– Пит! Чего ты хочешь? Чего ты хочешь? Чего ты хочешь?
Она бегом пересекла комнату и упала на колени возле него.
– Что я должна сделать? И что я сделала? Пожалуйста! Что я такого сделала? Скажи мне. Скажи.
Он посмотрел на нее сверху вниз.
– Зачем ты вчера вечером наговорила всякой чуши про Гамлета?
– Какой чуши?
– Про Гамлета. Зачем ты все это говорила? Зачем ты говоришь такие вещи? Разве ты не понимаешь, что это глупо, несуразно? Я из-за этого выглядел перед друзьями полным идиотом. Ты разве не понимаешь? Ты ровным счетом ничего не понимаешь в «Гамлете», Джинни. Ясно тебе? Хватило ведь ума припереться в кафе с книжкой под мышкой. Вот скажи, на кой черт ты ее притащила? Хотела впечатление произвести? Так это просто бред. Неужели ты думаешь, что таким образом можно произвести впечатление на Марка? А если даже и так, то какое впечатление? Марку это показалось забавным. А вот мне – нет. Вообще-то, конечно, это твое личное дело – если посмотреть на этот вопрос шире, то речь идет о личном выборе – выборе, который тебе придется сделать, – но дело в том, Джинни, что, пока мы с тобой вместе, я не могу допустить, чтобы ты во всеуслышание выдавала свои дурацкие сентенции о том, в чем ничего не понимаешь. Это выходит за рамки. Ты пойми, что таким поведением выставляешь меня полным дураком. Я вроде бы уже просил тебя отложить Шекспира хотя бы на некоторое время? Разве ты не понимаешь, что я это делаю для твоего же блага? Я же тебе объяснял, что тебе пока еще страшно далеко от того уровня, когда можно говорить о понимании его текстов, а ты меня не только не послушалась, но еще и притащила с собой книжку, как сраная пятиклассница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55