Как ни эгоистично это было, Энджелина хотела, чтобы он был рядом. С нею. Так близко, что они сольются воедино… Эти мысли больше не пугали ее. Она воспринимала их, как данность. Разве ложь – не такой же грех, как мысли о прелюбодеянии?
– Вам нужно поспать, – прикрыв рукой глаза, Роуэн наблюдал за ней.
Как всегда, он смотрел на нее, на то, как красиво, сексуально смотрится на ней ее белое платье. Тут Энджелина неожиданно проснулась и, что несказанно обрадовало Роуэна, сразу узнала его. Роуэна переполнило желание…
Женщина покачала головой, разметав по подушке густые черные волосы.
– Нет, поговорите со мной. Расскажите о вашем мире.
Роуэна неожиданно увлекла эта перспектива. Он жаждал подарить ей будущее, хотел, чтобы оно понравилось ей. Но о чем рассказывать? О философии? О науке? Поверит ли она, если он поведает о том, насколько изменился мир? Поверил бы он сам? Способен ли человек принять на веру подобную информацию?
– Многое изменилось, – начал он. Роуэн рассказал Энджелине об автомобилях и самолетах, кино, достижениях медицины, рок-н-ролле, о том, что число штатов достигло полусотни. Он говорил о радио, телевидении, микроволновых печах и компьютерах. Энджелина молчала, восхищенно глядя на него невинными детскими глазами. Однако когда он принялся рассказывать о высадке на Луну, невинное изумление уступило место недоверию.
– Вы шутите, – с улыбкой сказала она.
Энджелина сидела, не опираясь на спинку кровати. Раны, нанесенные Галеном, еще болели. Ее состояние разительно улучшилось, но до полного исцеления было еще далеко. Роуэн усмехнулся.
– Я не обманываю вас. Человек действительно ступил на Луну.
– Это невозможно.
– Возможно, ручаюсь вам. Людей, которые занимаются этим, называют астронавтами.
– А как эти астронавты попали туда? – спросила Энджелина, подыгрывая ему. – В самолетах?
– Вроде того. Они путешествуют в космических кораблях. – Встретив недоверчивый взгляд женщины, Роуэн добавил: – Я вовсе не пытаюсь надуть вас.
Она нахмурилась, не понимая его слов.
– Не пытаюсь обмануть, – пояснил он. Улыбка медленно исчезла с лица Энджелины.
– Так вы не шутите?
– Нет.
Пораженная Энджелина смолкла. Роуэну хотелось присесть на край кровати, но он не решился на это, считая, что это будет неосмотрительно с его стороны. Он заметил, что Энджелина обхватила себя руками, и задумался, не приходится ли и ей бороться с искушением.
– Я понимаю, что мой мир кажется вам странным. На самом деле он просто другой. Хотя, в конце концов, он не так уж и изменился. Люди остались такими же, как были.
Среди них по-прежнему встречаются и плохие, и хорошие.
После этих слов оба они подумали о Галене, который, слава Богу, снова таинственно исчез из дома. Как обычно, для присмотра он оставил своего слугу, Кипперда.
Говорить о муже Энджелине не хотелось. Вместо этого она спросила:
– А мне понравился бы ваш мир? В этом вопросе Роуэн услышал грусть. Он живо помнил, как Энджелина умоляла его забрать ее с собой в будущее, в свой мир. Он и сам хотел этого больше всего на свете.
– Честно говоря, не знаю. Надеюсь, что да.
– Вы работаете в больнице?
– Да.
– А у вас большой дом?
– Квартира.
– Квартира, – повторила Энджелина, прислушиваясь к незнакомому слову.
– Да.
– У вас есть автомобиль?
– Да.
– А самолет?
– Нет, – улыбнулся он.
– А женщина?
Улыбка сбежала с его лица. Энджелина и Роуэн внимательно смотрели друг на друга в мерцающем свете свечи. Для самой Энджели-ны этот вопрос был столь же неожиданным, как и для Роуэна. Она сознавала, что не имеет на это никакого права, но все-таки хотела, чтобы он никому не принадлежал. Он целовал ее так, словно другой женщины для него не существовало, но, с другой стороны, она, целиком принадлежа другому, отвечала Роуэну с тем же пылом. Роуэн молчал, и Энджелина упала духом.
Плотнее обхватив себя руками, она констатировала:
– У вас есть женщина.
– Была. В конце этого месяца мы должны были пожениться.
Роуэна ошеломила сама мысль, что некогда назначенная свадьба должна была состояться через несколько дней. Энджелина же изо всех сил старалась сосредоточиться на том, что, говоря об этом, он употреблял прошедшее время.
– У вас была женщина?
– Да.
– А сейчас?
– Нет.
Неужели в этих угольно-черных глазах зажглась радость? Господи, он не имеет права надеяться на это!
Энджелина безумно ликовала.
В ее глазах читался вопрос: почему планы Роуэна так резко изменились?
– Из-за портрета, – тихо признался он, зная, что затрагивает тему, на которую, возможно, лучше не распространяться. Но он должен был высказать все, что лежало на сердце, или умереть.
Она не знала, что рассчитывала услышать, но уж во всяком случае не это.
– Я… я не понимаю.
– Приехав в особняк, я увидел в гостиной портрет. – Не сводя пронизывающего взгляда с Энджелины, Роуэн продолжал: – На нем была изображена прекраснейшая женщина, которую я когда-либо видел. С того момента, как увидел ее, я утратил покой и сон, стал одержимым.
– И все-таки я не пони…
– Это был ваш портрет. Тот самый, что висит у вас в гостиной.
Энджелина слышала, что он говорит, но никак не могла понять. Как он мог видеть ее портрет?
– Мой портрет все еще висит в этом доме? – спросила она, заинтригованная и обрадованная таким поворотом дела.
– Да, – Роуэн не счел нужным распространяться о том, что картина лишь недавно была возвращена в особняк, и объяснять, при каких обстоятельствах это произошло. Кроме того, он не стал рассказывать о призраке, обитающем в особняке Ламартин.
– Вы увидели его, и… – Энджелина не договорила, но они оба помнили, что Роуэн употребил слово одержимый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99