Кричать и звать на помощь было бесполезно, офис опустел, сотрудники ушли на обеденный перерыв. Том встал спиной к двери, перекрыв ей путь Кг отступлению, и принялся ожесточенно мастурбировать. Головка члена разбухла и побагровела.
— Не ломайся, крошка, снимай трусики и повернись ко мне спиной! — воскликнул он. — Тебе понравится.
— Катись к черту — крикнула Кейзия.
— В самом деле, мисс Линдон? — ерническим, слащавым голоском поинтересовался босс. — Как бы вам самой не пришлось вылететь отсюда, если не станете покладистее!
Головка разбухла и побагровела, готовая плюнуть в Кейзию своим молочным желе.
— Я подам на вас в суд за незаконное увольнение! — крикнула она, понимая, что не осилит долгий судебный процесс, на котором вдобавок ей вряд ли удастся что-либо доказать.
Митчелл побагровел и исторг сперму ей на юбку.
— Ах ты, похотливый козел! — в ярости вскричала она и, воспользовавшись временной невменяемостью Митчелла после эякуляции, отпихнула его и выскочила из кабинета. Разумеется, работать в этой конторе она больше не собиралась.
Возник вопрос, что делать?
Кейзия помрачнела, ибо ответа не знала. Из невеселых размышлений ее вывел звук поворачиваемого в дверном замке ключа. Затем входная дверь открылась и захлопнулась, послышались шаги по коридору. Она вскочила и выглянула из кухни. Пришел один из ее постояльцев — Саймон.
— Хотите чаю? — спросила она.
— Разумеется! — остановившись, ответил он. — Спросили бы еще, католик ли папа римский.
Кейзия покраснела под его изучающим взглядом и вновь с сожалением подумала, что природа порой вытворяет злые шутки с человеческой натурой. Она одарила этого человека чудесными карими глазами и вьющимися каштановыми волосами, высокой и стройной фигурой, симпатичным лицом с кожей оливкового оттенка, но наделила его противоестественной сексуальной ориентацией. Саймон снимал комнату вместе со своим любовником Карлом, танцором балета. Имея диплом архитектора, Саймон не утруждал себя работой и жил на неведомые Кейзии доходы.
— Почему у вас кислый вид? — спросил он. — Что стряслось?
Саймон был очень наблюдатели и безошибочно угадывал настроение Кейзии.
— Я поссорилась с директором и ушла с работы, — ответила Кейзия, наливая в чашку горячий чай.
— Наверное, приставал? — ухмыльнувшись, спросил Саймон. — Таковы уж все мужчины! У них одно на уме — как бы кому-нибудь засадить. Надеюсь, вы влепили ему пощечину?
Саймон взял у Кейзии чашку и уселся за стол, закинув ногу на ногу.
— Нет, но следовало бы его проучить, — сказала Кейзия. — Он обнаглел настолько, что стал мастурбировать в моем присутствии. Выплеснул сперму мне на юбку, мерзавец!
— Брр! — Саймон содрогнулся. — Какая гадость! Немедленно снимите ее и бросьте в стиральную машину!
Кейзия так и сделала, отправив следом за юбкой в стиральную машину блузку, кружевной бюстгальтер и чулки с поясом и подтяжками. Оставшись в трусиках, она сдернула с бельевой веревки сари и, обмотавшись им, удовлетворенно сказала:
— Вот теперь я чувствую себя человеком, пусть и безработным.
— И как же вы намерены выкручиваться? — спросил Саймон.
Они с приятелем занимали весь верхний этаж, но Кейзия была вполне довольна такими жильцами. Саймон и Карл выглядели опрятно, вели себя прилично и уважительно. Кейзия знала, что всегда могла рассчитывать на их поддержку и сочувствие. Даже ее любовник Торин не понимал ее так, как эти гомосексуалисты.
— Что-нибудь придумаю, — ответила Кейзия.
— Пора вашему дружку Тори ну устроиться на работу, — сказал Саймон. — По-моему, он засиделся на вашей хрупкой шее.
— Он пытался, вот и сейчас пошел на пробы, — вступилась за любовника Кейзия. — Четвертый канал набирает актерскую труппу для съемок нового драматического сериала.
— Не понимаю, как вам удается с ним ладить! Он тщеславнее меня, а это о многом говорит, — заметил, ухмыльнувшись, Саймон, на дух не переносивший Торина Макквейда.
— Я к нему привязалась, — со стыдом призналась Кейзия.
— У всех нас есть свои слабости, — успокоил ее Саймон. — Вы не представляете себе жизни без этого нахального паразита Торина, я — без Карла. Совершенных людей в мире нет. Но Карл трудяга, он не щадит себя на сцене. Вы же понимаете, каково ему таскать на руках балерин, когда он их терпеть не может.
— Торин тоже хочет работать, безделье его угнетает!
— И теперь вы будете унывать с ним на пару Веселенькая перспектива.
— Вы правы, я скучаю по сцене! Но устроиться в театр дьявольски сложно! — Кейзия села на табурет и тяжело вздохнула.
— Странно, — сказал, пожав плечами, ее собеседник. — Вы прекрасно выглядите. Сколько вам лет? Двадцать четыре? Самый расцвет! А мне в августе стукнет тридцать. Это ужасно, скоро я превращусь в старика.
— Не преувеличивайте, Саймон. Вы же знаете, что выглядите великолепно. — Кейзия рассмеялась. Саймон умел поднимать ей настроение.
— Жаль, вы не видели меня, когда мне было девятнадцать, — ответил Саймон, тяжело вздохнув. — Мужчины вились вокруг меня, как пчелы вокруг прекрасного цветка. Однажды я поехал на каникулы в Грецию… — Он мечтательно закатил глаза к потолку. — Я сам выбирал, кому уделить внимание.
— Это был лучший период в вашей жизни? — спросила Кейзия, поправляя прическу.
— Это был пик! Потом я покатился вниз и теперь у подножия.
В кухню ввалился Карл и, кинув на пол сумку, воскликнул:
— Опять предаешься воспоминаниям о своих похождениях в Греции? Бьюсь об заклад, что слово в слово повторю всю твою одиссею! Не верьте ему, Кейзия, он все выдумал.
— Да ты мне просто завидуешь! — огрызнулся Саймон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57