Мелиссе не понравилось, как повернулся разговор. Кровь так громко застучала в висках, что она испугалась: он услышит, и выпалила:
– Я думаю, сейчас не время это обсуждать. – Веселость мужа, да и сам его вид, вызывали у нее легкое головокружение и смущение. Не желая ввязываться в спор, Доминик отступил и, взяв молодую жену под руку, повел ее к столу.
– Да, это бестактно с моей стороны: кидаться на тебя, не давая выпить чашку кофе… А может, ты хочешь шоколад?
– О нет, кофе, – поторопилась Мелисса, испугавшись ощущения интимности, которую создавала эта маленькая комната. Несмотря на проведенную с ним брачную ночь, она все еще робела и чувствовала себя неуверенно, – ведь они слишком мало времени провели наедине и оставались малознакомыми людьми, связанными обстоятельствами, а не любовью, что очень смущало Мелиссу.
Молча она наблюдала, как заботливо Доминик наливает ей дымящийся кофе из
высокого серебряного кофейника, судорожно размышляя, о чем с ним говорить. Не о последней же ночи!
Доминик не пытался облегчить положение, он боролся с желанием поцеловать ее в этот сладкий соблазнительный ротик: Мелисса была очаровательна в своем новом халате из легкой розовой хлопчатобумажной ткани с высокой талией. Брабантские шелковые кружева тонкой работы окаймляли ворот и рукава по локоть. Доминику было приятно смотреть, как хороша она в наряде, который он сам выбирал, мысленно представляя ее в нем, рассматривая образцы у самой дорогой модистки, рекомендованной Салли Манчестер, невольно вспомнил и полупрозрачное белье, выбранное тогда же. Его грудь стеснило.
Неловкое молчание затянулось, и каждый из супругов углубился в собственные мысли.
С усилием Доминик заставил себя избавиться от соблазнительных образов и откашлялся:
– Наша свадьба состоялась так быстро. Можно было бы отправиться в Нью-Орлеан, когда кончится сезон желтой лихорадки, на месяц-другой. Я думаю, что тебе будет хорошо и в нашем новом доме в Тысяче Дубов.
Доминик предпочел бы увезти Мелиссу в Лондон, но эта проклятая война! Когда-нибудь он покажет ей Англию… Легкая улыбка пробежала по его лицу. Зная свою невесту, он был уверен, что больше всего времени они проведут на фермах, где разводят породистых лошадей, а не в салонах или на званых вечерах, которые вряд ли привлекут его жену. И, с удивлением признался себе Доминик, его бы это вполне устроило.
Поскольку обстоятельства их брака не были романтическими. Мелисса не размышляла о медовом месяце. Но у нее была слабая надежда, что они отправятся куда-нибудь ненадолго, чтобы отвлечься. Время, проведенное в компании других людей, в развлечениях, постепенно сблизило бы их и, конечно, уменьшило бы напряженность в их отношениях, так как они лучше бы узнали друг друга. Мелисса даже не осознавала, насколько сильно ей хочется поближе узнать своего мужа. У нее мелькнула мысль, что теперь, когда они женаты, он может похоронить ее молодость в глуши Уиллоуглена. Чувство вины заставило ее признаться себе, что вряд ли она вправе осуждать мужа, если он захочет удерживать ее в деревне. А как еще поступить с такой непокорной женой?
Когда Доминик заметил печальный изгиб ее губ, он понял свой промах: вне всякого сомнения, жена ожидала от него шикарного медового месяца. Как он мог забыть, что она вышла за него замуж из-за денег? Он не оправдывает ее надежд. И Доминик с чувством неловкости сказал:
– Ну не унывай, моя прелесть. Если ты будешь себя хорошо вести и по-другому относиться к моим ласкам, я попробую рассеять твое разочарование относительно несостоявшегося свадебного путешествия.
Конечно, так заявлять было бестактно, но Доминик был в дурном настроении и не выбирал слов. Швырнув льняную салфетку, он встал.
– Я хочу прокатиться верхом. Мне нужен свежий воздух.
Удивленная, Мелисса уставилась ему вслед, когда крупными шагами он выходил из комнаты. Ее хорошенький ротик был приоткрыт. Обидные слова сказаны. Он оскорбил ее, подумала Мелисса с возрастающим гневом. Но, кроме гнева, она почувствовала смущение от того, как они сейчас расстались. Не может же он поверить, что она интересуется только тем, что он может ей дать. Или он действительно так думает? Ну, конечно же, нет!
«Доминик вел себя как человек, имеющий дело с жадной до денег маленькой шлюшкой, заполучившей того, кто дал больше», – думала она про себя, и ее волнение нарастало. А ее поведение этой ночью… Она невольно проглотила слюну. Несчастная и смущенная. Мелисса смотрела на чашку из тонкого фарфора, на ум приходили мысли, которые все больше ее расстраивали. Джош ясно говорил, что Доминик очень коварен, когда речь идет о женщинах. А письмо Латимера? Оно подтвердило, что ее муж самый настоящий распутник и ему нельзя верить в серьезных делах. Но как же так – с ней Доминик был добр и терпелив… «В нем столько хорошего, не говоря уж о красоте и привлекательности», – с болью подумала Мелисса. Он добр к Захарию, он был великодушен при покупке Фолли, он совершил поступок, делавший ему честь, женившись на ней после того случая… Может, Джош ошибался…
А Латимер? Обвинения Латимера вызваны его озлобленностью, и она не правильно судит о Доминике, представляя его себе бесчувственным чудовищем, а он на самом деле – настоящий джентльмен? Охваченная внезапной верой в то, что незаслуженно плохо думала о Доминике, Мелисса выскочила из-за стола с одной мыслью – найти его и начать по-другому строить с ним отношения.
Какая же она дура, ругала себя Мелисса, выбегая через переднюю дверь и несясь к маленькому строению за домом. Она должна увидеть его сейчас же и попытаться заделать трещину, возникшую в их отношениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111