Пыль, невообразимое количество пыли взлетело в воздух, и Странник едва успел закрыть глаза и зажать рукой нос и рот, как его окатило волной удушливой и слепящей каменной пыльцы, мгновенно забившей все поры кожи.
Осторожно переставляя ноги, утопавшие по щиколотку в чем-то сыпучем и мягком, Странник отошел от того места, где стояла арка, и попытался открыть глаза. Он стоял в густом тумане грязно-желтого цвета, причиной чему было неугомонное солнце, усердно прижимавшее пыль к земле своими горячими лучами. Странник со всеми предосторожностями приоткрыл рот и вдохнул — и надолго зашелся в спазматическом кашле. Прочистив горло и продолжая выходить из постепенно оседавшего пыльного облака, он заметил невдалеке фигуру, очертания которой едва угадывались, но несомненно выдавали человека.
Переборов мгновенное побуждение скрыться от незнакомца, Странник шагнул вперед. В конце концов, он стремился найти людей, хотя и не ожидал, что это произойдет при столь необычных обстоятельствах.
— Не думал, что она такая хрупкая, — сипло прокричал Странник, пытаясь справиться с голосом, севшим от жары и пыли. — Я только ладонью провел, а она — пшик! — и рассыпалась.
Незнакомец не ответил и не сделал шага навстречу. Странник подошел ближе и увидел перед собой невысокого человечка в легкой накидке и шароварах неопределенного цвета. Лицо коротышки, покрытое налетом пыли, словно пепельным макияжем, хранило отсутствующее выражение, но черты его не казались законченными, возможно, оттого, что постоянно находились в движении — то бровь выгнется, то дрогнет уголок губ, то дернется щека. Казалось, человечек непроизвольно играл лицевыми мышцами, в то время как общее выражение лица говорило о полнейшей отрешенности.
Страннику пришлось подождать, пока незнакомец обдумывал какие-то свои мысли. Наконец он обернулся к Страннику и окинул того быстрым безразличным взглядом. Очевидно, вид белого, как извалявшаяся в муке кошка-альбинос, Странника не пробудил в человечке ни малейшего удивления, потому что он по-деловому коротко спросил:
— Который тенг? Сможешь собрать что-нибудь поинтереснее этой загогулины?
Пока Странник разевал рот, изображая рыбу на свежем воздухе, маленький человечек начал что-то делать руками, одновременно продолжая мимическую подтанцовку лицом и ушами. Странник понял, что отвечать не обязательно, а вот смотреть на то, что делает незнакомец, просто необходимо.
Порыв ветра рванул пылевое облако, обнажая груду каменной крошки, из которой взметнулись вверх колонны новой конструкции. Столбы вихрящейся пыли застывали на глазах, затекали, словно струи стеарина, образуя нечто изысканное, витое, как рождественский серпантин. На шести закрученных винтом колоннах высотой метров десять выросла ажурная беседка, поражающая легкостью форм и воздушностью. Продолжая выполнять пассы руками, незнакомец чуть отступил в сторону, любуясь своим шедевром, и метнул быстрый взгляд на Странника. Тот едва сдерживал восхищение.
— Так это вы ее... ту, предыдущую, а потом эту... вот как, оказывается... ух, здорово!
— То-то, — кивнул человечек. — Восьмой тенг, это тебе не хрен собачий. У кого учишься? Наверное, у этого выскочки Фаранухара. Ладно, пошли к нему, заодно посмотрим, чем так хвастаются местные маги. Давно я в ваших краях не был.
Он зашагал вперед, не ожидая, что Странник станет показывать ему дорогу, и обрадованный Странник поспешил следом, пытаясь как-то успокоить сумбурно роящиеся в голове мысли, среди которых преобладала одна, панически-восхищенная: «Волшебство, итить его так! Настоящее волшебство!»
Дорогой им попадались разные монументы, всякие там стелы, колонны и просто кучки камней, стилизованные под Стоунхедж. Человечек ворчал себе под нос, но переделывать каждый встречный памятник архитектуры (а может, и не архитектуры вовсе, а другого искусства) не спешил. Видимо, не так это было просто — обращать камни в пыль и лепить из пыли снова камни.
Ближе к лесу и к вечеру показалась деревня, местоположение которой можно было угадать по резкому возрастанию концентрации псевдомонументов на единицу площади. Окруженная разномастными башнями и статуями, деревня представляла собой нечто среднее между развалинами Парфенона и пчелиными сотами; в ее планировке принимали участие, несомненно, люди широких взглядов на градостроительство.
Каждая группа развалин была окружена неким барьером из торчащих, словно обломанные зубья, колонн, а общность соседним ячейкам придавали террасы из массивного пласта породы, которые наслаивались одна на другую, образуя некое подобие пирамиды, по склонам которой расположились садово-каменные участки обитателей деревни. Самым же примечательным было то, что пирамида эта не возносилась в небо, а опускалась ступенчатой впадиной ниже уровня земли.
По террасам, словно по огромной лестнице, Странник и его спутник начали спускаться в глубь котлована. Странник заметил, что большинство людей сидят на своих участках, нежась на солнце или подремывая в тени; кое-кто грызет початок кукурузы, кто-то флегматично лепит новый барельеф на своем портике, разминая мрамор пальцами, как податливую глину. Из центра деревни доносился шум и громыхание, на что местные жители не обращали никакого внимания.
Достигнув центра, Странник увидел, что грохот идет из большой ямы посреди деревни; по старой памяти он бы сказал, что там работает экскаватор. Но ничего подобного — у пластов вывороченной земли, обнажавших скальную породу, стоял бритоголовый человек в сером балахоне и монотонно вращал кистями рук перед собой, словно крутил рукоятки мельницы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99