Он что-то прошептал на Древнем Языке и сжал ее в объятиях. Аликс почувствовала, что просто тает от прикосновения воина. Странная слабость, охватившая ее, была новым для нее чувством – но чувством без сомнения приятным.
Дункан зарылся пальцами в ее волосы и заставил ее откинуть голову:
– Ты все еще хочешь отречься от толмооры?
Она не ответила.
Глава 4
Дункан нашел пещеру в горах неподалеку от Мухаары и застелил пол шкурами.
Аликс сидела, завернувшись в красное одеяло, наблюдая за тем, как Дункан разводит огонь и пристраивает над ним куропатку.
– Болит рука?
– Да нет. Они не умели владеть оружием.
– Финн сказал, вы можете лечить. Разве ты этого не сделаешь?
– Не ради себя, тем более, из-за такой пустяковой раны. Искусством исцеления пользуются только когда это действительно нужно – и обычно ради других.
– Финн вылечил руку Кэриллону.
– Только потому, что Кэриллону нужно было доказать, что мы не демоны, как он думал.
Аликс пошевелилась – болела нога, болело все тело после падения с коня:
– Что ты сказал Кэриллону, когда мы уезжали? Мне показалось, ты говоришь так, будто все знаешь наверное.
Дункан отпил горячего меда:
– Я говорил так, потому что знаю Пророчество. Кэриллон в нем не называется прямо – Пророчество вообще не называет имен – но я думаю, что это именно он.
– Объясни.
Дункан криво улыбнулся:
– Я не могу. Ты не знаешь Пророчества. Шар тэл расскажет тебе, и тогда ты поймешь.
– Почему твои слова всегда так темны? Ты заставишь меня думать, что действительно замышляешь какое-то колдовство.
– Служение богам не может быть колдовством.
– А как же Тинстар?
Дункан замер и ответил не сразу:
– Тинстар служит темным богам преисподней. Он зло. Он хочет уничтожить Пророчество, прежде чем ему придет время исполниться.
– Именно так он и сказал, – Аликс вздохнула и потерла лоб. – Куда ты ушел, когда мой конь ускакал прочь?
– Сперва я убил двоих разбойников. Третий убежал. Я пошел искать его.
– Почему ты просто не послал Кая? Или не принял, облик лиир?
– Я не мог принять облик лиир. Я чувствовал присутствие Айлини, хотя и не знал, кто это. Что же до Кая… его я послал в Хомейну-Мухаар.
– В Хомейну-Мухаар? Зачем?
– Я думал, ты вернулась к Кэриллону, – просто ответил Дункан.
Она ошеломленно уставилась на него, потом почувствовала, как в ней, непонятно почему, закипает смех:
– Я могу подумать, что ты ревнуешь.
Дункан сдвинул брови:
– Нет, не ревную.
Аликс удивленно улыбнулась, потом рассмеялась:
– Итак, мне предлагается думать, что Чэйсули неспособны на такие хомэйнские чувства? Однако твой – и мой брат, похоже, вполне способен проявлять ревность.
– Финн молод.
– А ты – немногим старше.
Лицо Дункана потемнело:
– Моя юность кончилась в тот день, когда моя первая Обитель была уничтожена солдатами Мухаара. Только волей богов я остался жив, когда столь многие были убиты.
– Прости, Дункан…
– Ты все увидишь сама, когда мы приедем в Обитель.
– Осталось так мало..?
– Около пятидесяти женщин, и большинство не может иметь детей. Остальные старики и дети. И, может быть, шестьдесят воинов.
В первый раз Аликс осознала весь ужас кумаалин.
– Дункан…
Воин казался постаревшим на много лет:
– Когда-то эта земля была нашей. По Хомейне странствовали пятьдесят кланов Чэйсули – от Хондарт, что на берегах Идрийского Океана до северных гор за рекой Синих Клыков. Теперь все они уничтожены, остался только мой клан. И мы стали слабее, чем прежде.
– Деяние Шейна…
Он взял ее за руку, посмотрел почти умоляюще:
– Теперь ты понимаешь? Понимаешь, почему мы крадем женщин и принуждаем их рожать нам детей? Аликс, это ради того, чтобы выжил наш народ. Совет увидит не тебя: твою кровь и твою молодость. Ты должна послужить своему народу, чэйсула.
Она выпрямилась:
– Но узнают ли они, что ты называл меня – так?
Дункан выпустил ее руку:
– Я буду просить о тебе. Это моя толмоора.
Снова – знакомый жест.
– Ты дочь Хэйла. Я думаю, мне не откажут.
Аликс почувствовала озноб:
– Но – могут ? Скажи, тебе могут отказать?
Он бессильно уронил руки:
– Да. Прежде клан должен признать тебя, дать тебе знание по старинному обряду, рассказать тебе твою родословную. Шар тэл скажет, действительно ли ты Чэйсули.
– Но… ты же говорил!.. Дункан печально улыбнулся:
– В этом как раз нет сомнений, малышка, это только обычай. Но ты была воспитана хомэйнами. В глазах Совета ты запятнана. До тех пор, пока шар тэл не объявит, что ты свободна от этого.
Она прикрыла глаза. Едва появившееся у нее чувство безопасности оказалось уничтожено всего несколькими словами.
– Они не отдадут меня Финну! На лице Дункана быстро сменялись удивление насмешливое веселье – раздумье. В конце концов, он нахмурился. Аликс внезапно испугалась:
– Дункан, они не сделают этого! Он медленно перевернул на огне жарящуюся птицу:
– Я вождь клана, но не единственная власть в клане. Совет решит, что будет.
Аликс вскочила и шагнула к стене, уставившись в нее невидящими глазами, плотнее завернувшись в одеяло. Прижалась лбом к холодному камню. Внезапно она поняла, что значит для нее Дункан, и теперь сама мысль о том, что они могут и не быть вместе, больно ранила ее душу.
Потерять его – сейчас, когда я едва успела обрести его…
Руки Дункана легли ей на плечи:
– Я не отпущу тебя так легко. Она дернулась, дрожа всем телом:
– Ты разве сможешь что-то изменить, если они отдадут меня другому?
Под смуглой кожей на скулах Дункана заходили желваки:
– Нет.
– Тогда как же толмоора, о которой ты все время твердишь?
– Она моя, Аликс. Моя, не клана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77