С неприятным холодком в груди – еще жили во мне воспоминания о каменной кишке, в которой я чуть не окончил свои дни, – я околдовал небольшой светильник и полез внутрь пещеры. К моему удивлению, скоро она расширилась настолько, что местами можно было идти в полный рост, не нагибаясь. Под ногами весело журчал ручей; местами по бокам обнаруживались проходы, которые я тщательно помечал, – не хватало еще заблудиться в этих подземных чертогах. Чем глубже я забирался, тем больше уверялся в реализуемости своего плана – скала была не слишком прочной, а Баравуль, похоже, текла совсем недалеко от прохода, по которому я пробирался, поскольку временами ощутимо слышался гул, стены на некоторых отрезках мелко дрожали, и я не видел иной причины тому, кроме близкого течения Великой. Наконец, дойдя до небольшой залы, которая, вероятно, была когда-то внутренним озерцом, я остановился. В гладком камне пола виднелось несколько довольно глубоких выемок, наполненных водой, вдоль одной из стен залы струился знакомый ручей. На дальней от него стене я заметил нишу, а подойдя и заглянув в нее, обнаружил, что она расширяется вниз и в стороны, образуя почти идеальной формы сосуд. Уж не знаю, какие природные процессы образовали эту подземную ванну, но лучшего места было не сыскать. Оставалось только осушить ее, вылить туда масляный состав и настроить пару заклинаний. Одно – чтобы подогревать содержимое ванной, а другое – трансмутировать воздух с водой в ржавилку и сливать получившийся результат в ту же ванну. Я еще раз осмотрелся и пошел обратно, через каждые пятнадцать – двадцать шагов колдуя Объемный Свет.
Когда я сообщил, что всю кучу мехов надо перетаскать под землю, женщины моего отряда и бровью не повели, всем видом выразив готовность следовать за мной хоть в Бесплодные Долины. А вот все трое мужчин чуть ли не хором вызвались охранять вход, чтобы туда не проникли дикие звери. Ну, я так и полагал.
В течение следующих суток, с короткими перерывами на отдых и принятие пищи, мой отряд перетаскал все мехи в глубь пещеры и вылил их в осушенный каменный сосуд. Я все это время занимался заклинаниями; подогрев ванной я запустил сразу, но у меня никак не выходила алхимическая связка вода – воздух: я собирал ее раз двести, но на выходе все время получалось что угодно, но не долгожданный растворитель. В итоге я так и не понял, как оно у меня получилось, но, когда поверхность ножа, к которому я привязал свое заклинание, в очередной раз запотела, я чуть было не провел по ней пальцем, как делал несколько раз прежде. Уже поднеся палец к ножу, я вдруг заметил, что блеск его куда-то пропал. А появившиеся через мгновение на поверхности ножа рыжие пузырьки отчетливо показали, что цель наконец достигнута.
Я быстро отнес нож к каменному сосуду и положил его на край так, чтобы лезвие оказалось под поверхностью жидкости. Железо, разумеется, скоро проржавеет насквозь и разрушится, но заклинание никуда не денется и будет потихоньку производить ржавилку, покуда поблизости есть воздух и вода. Я приказал своему отряду собираться в обратный путь, а сам обмакнул в сосуд рядом с ножом пучок сухой травы и вышел наружу. Отошел шагов на двадцать, положил пучок на скалу и стукнул его сверху большим камнем. Результат порядком напугал даже меня самого – камень вырвало у меня из руки и раскололо на три куска, один из которых ощутимо ударил меня в грудь. Действо это сопровождалось таким грохотом, что у меня уши заложило, а один из мужичков у входа, уронив копье, бросился бежать и остановился только шагов через двести. Я быстро привел одежду в порядок и вернулся к собравшемуся отряду. Хама-И выглядела совершенно невозмутимой. «Ты знаешь, что делать», – сказал я ей. Она спокойно кивнула.
Я отправил отряд в обратную дорогу, а сам вернулся к Хама-И. «Почему, – спросил я, – мать рода выбрала тебя?» «Хави-Сна – мудрая мать, – спокойно ответила женщина. – Я на ее месте сделала бы то же самое». «Не понимаю», – пожал я плечами. «Я немножко умнее, чем это надо для счастья, – сказала Хама-И. – Мне не нравится играть в тупые игры только потому, что так заведено издревле. Если бы мать рода была стара или больна, она взяла бы меня в ученицы, чтобы я стала матерью. Но Хави-Сна проживет еще много лет, и у нее подрастает дочь. А род наш слишком мал, чтобы делить его на два. Не будь тебя, Аль-Хуту, меня бы посадили в лодку и отправили вниз по течению. И это правильно». Я вздохнул и покачал головой. «Не волнуйся, Великий, – продолжала женщина, – когда твой голос прозвучит у меня в голове, я все сделаю не хуже, чем сделал бы ты сам. Возвращайся спокойно». Я еще раз вздохнул, отвернулся и быстрым шагом пошел вслед скрывшемуся отряду. Перед поворотом я оглянулся – Хама-И возилась у шатра, похоже собираясь разжечь костер. Сказать, что ее самообладание произвело на меня большое впечатление, значило не сказать и одной десятой истины. Пожалуй, тогда у меня впервые зародилась мысль создать армию из женщин. Я обдумывал эту идею все три дня обратной дороги и под конец пути утвердился в ней окончательно, наткнувшись на ров. Когда мы уходили, его в долине еще не было. Глядя на аккуратную широкую траншею глубиной в два человеческих роста, тянущуюся по всей долине, никак нельзя было предположить, что она вырыта за три седмицы. И кем вырыта – женщинами! Похоже, я нашел свою армию победы. И хотя даже мысль о том, чтобы отправить в бой женщин, вызывала неприятие, я не видел никаких объективных причин, чтобы не сделать это. Выбирая между жизнью и благородством, я выбирал жизнь.
Вид преградившего дорогу рва навел меня еще на одну мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146