ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Вместе со своим патроном, казначеем лордом Латимером, он был обвинен в «скупке всех товаров, которые приходили в Англию, и установке цен по своему собственному желанию, посредством чего они создали такую нехватку товаров в продаже, что простой народ мог едва выжить».
Не все, однако, крупные купцы были мошенниками; даже Лайонс был, возможно, оклеветан. По своим собственным понятиям, большинство из них были достойными, если не чванливыми, людьми, чьему слову доверяли его товарищи; в другом случае они вряд ли могли бы добиться успеха. При этом существовало широко распространенное убеждение, что виноторговцы разбавляют вино, что торговцы шерстью надувают производителей, что зеленщики и торговцы зерном используют фальшивую меру, что те, кто одалживают деньги короне, надувают налогоплательщиков, и что если человек получил свое богатство посредством торговли, он обязательно является жуликом. А некоторые из тех, кто сделал деньги на французских войнах, представляют собой заурядных выскочек с большими претензиями и известными своей корыстью и взяточничеством. «Торговцы мылом и их сыновья за деньги, – писал возмущенный Ленгленд, – становятся рыцарями». «Стяжательство захватило власть над всеми», – жаловался его собрат поэт Гауэр, – нет города или местечка, где Обман не ограбил кого-либо, чтобы обогатить себя. Обман в Бордо, Обман в Севилье, Обман в Париже покупает и продает; Обман имеет свои корабли и слуг, и из самых выдающихся богачей Обман имеет в десять раз больше, чем любой другой народ».
Все общество, включая Церковь, пронизывало это чувство разобщенности, соперничества и стяжательства. «Жадность, – говорит проповедник, – заставляет людей драться друг с другом, как собаки за кость». Как старый правящий класс, так и новый соперничает в роскошности своих одеяний, пиров и развлечений; «таким образом они растрачивают свое богатство, так злоупотребляя им и с таким смешным распутством, что глас простого народа вопиет». Это время было отмечено совершенно нелепой модой на одежду: заостренные и загнутые туфли с такими длинными носками, что их владельцы вынуждены были иногда подниматься вверх по лестнице спиной или отдавать свои туфли пажам; фантастические, возвышающиеся в виде башен дамские прически; жеманная походка, длинные волосы и волочащиеся рукава молодых придворных, которые часто тратили на свое изнеженное тело столько, сколько одежды и еды было бы необходимо, чтобы прокормить целую деревню. В противоположность «ярким одеждам, мягким тканям, коротким блузам» богачей крестьянин был одет в грубое серое одеяние, ел холодную капусту, бекон и пил дешевый эль; его сплетенная из бревен хижина была вся в дырах; бедный Норфолкский охотник на оленей, чьи ноги настолько сгнили в подвальной темнице Норфолкского замка, что он не мог идти в суд на слушанье своего дела, а восемь его сокамерников умерли в темнице от голода, жажды и нужды.
«У меня нет и пенни, – говорит Ленглендовский Петр Пахарь, – ни дичи, чтобы продать,
ни гуся, ни другой еды, но только две зеленые головки сыра,
Немного прокисшего молока и сливок и овсяная лепешка,
И два куска из бобов и отрубей, чтобы испечь для моих детей».
Ему казалось отрицанием христианства, что бедные, но честные должны быть обманутыми. Его сердце было взволнованно, а его возмущение выливалось наружу за «томящихся в ямах» и бедняков-коттеров, «брошенных в тюрьму вместе с детьми за неуплату ренты главному лорду», и крестьянок, «поднимающихся с печалью зимними ночами, чтобы убаюкать дитя».
«Чтобы чесать и причесывать, латать и стирать...
Много детей и ничего, только мужнины руки,
Чтобы одеть и накормить их и принести несколько пенсов».
Из этого духа Англии XIV века, со всеми ее кричащими несправедливостями, возникло убеждение – настолько странно противостоявшее положениям военного и духовного сословий – что «крестьянин сохраняет состояние мира», а получает меньше, чем справедливость. В своей высшей форме оно было выражено Ленглендом, основной темой чьей поэмы о Божественной милости и прощении была та жертва Христа, которая требовала от всех людей взамен честную жизнь и честный труд – честную работу и любящую доброту:
«Ибо все мы Божьи твари и богаты его щедротами
И братья одной крови, как нищие, так и графы...
Поэтому любите друг друга как истинные братья и все смеются друг над другом,
И каждый человек может оказать помощь, когда она нужна,
И каждый человек помогает друг другу, ибо все мы уйдем с грешной земли».
Он сам проверил свою совесть по этому поводу, сравнивая свою праздную жизнь в качестве капеллана с жизнью крестьянства, среди которого он вырос:
«Можешь ли ты, – спросил его Разум, – наворотить копну сена и погрузить в повозку?
Или можешь ли ты управиться с косой или сделать сноп сена?
Или охранять мое зерно на моем участке от воришек и воров?
Или можешь ли ты сделать обувь, сшить одежду или заботиться о скоте?
Или поставить изгородь, или боронить, или выращивать свиней или гусей?
Или любой другой вид ремесла, в котором нуждается община?»
Его поэма выразила ту самую английскую реакцию на разницу между неправильным использованием богатства и незаслуженными лишениями, с ее характерным намерением, нет, не разрушить общество, но восстановить равновесие. Хотя, кажется, его поэму никогда не оценивали как выдающееся сочинение – своеобразная светская цензура того исключительно аристократического времени – ибо это была работа, написанная давно, напечатанная человеком незнатным и без состояния, она получила ошеломляющий успех;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247
Не все, однако, крупные купцы были мошенниками; даже Лайонс был, возможно, оклеветан. По своим собственным понятиям, большинство из них были достойными, если не чванливыми, людьми, чьему слову доверяли его товарищи; в другом случае они вряд ли могли бы добиться успеха. При этом существовало широко распространенное убеждение, что виноторговцы разбавляют вино, что торговцы шерстью надувают производителей, что зеленщики и торговцы зерном используют фальшивую меру, что те, кто одалживают деньги короне, надувают налогоплательщиков, и что если человек получил свое богатство посредством торговли, он обязательно является жуликом. А некоторые из тех, кто сделал деньги на французских войнах, представляют собой заурядных выскочек с большими претензиями и известными своей корыстью и взяточничеством. «Торговцы мылом и их сыновья за деньги, – писал возмущенный Ленгленд, – становятся рыцарями». «Стяжательство захватило власть над всеми», – жаловался его собрат поэт Гауэр, – нет города или местечка, где Обман не ограбил кого-либо, чтобы обогатить себя. Обман в Бордо, Обман в Севилье, Обман в Париже покупает и продает; Обман имеет свои корабли и слуг, и из самых выдающихся богачей Обман имеет в десять раз больше, чем любой другой народ».
Все общество, включая Церковь, пронизывало это чувство разобщенности, соперничества и стяжательства. «Жадность, – говорит проповедник, – заставляет людей драться друг с другом, как собаки за кость». Как старый правящий класс, так и новый соперничает в роскошности своих одеяний, пиров и развлечений; «таким образом они растрачивают свое богатство, так злоупотребляя им и с таким смешным распутством, что глас простого народа вопиет». Это время было отмечено совершенно нелепой модой на одежду: заостренные и загнутые туфли с такими длинными носками, что их владельцы вынуждены были иногда подниматься вверх по лестнице спиной или отдавать свои туфли пажам; фантастические, возвышающиеся в виде башен дамские прически; жеманная походка, длинные волосы и волочащиеся рукава молодых придворных, которые часто тратили на свое изнеженное тело столько, сколько одежды и еды было бы необходимо, чтобы прокормить целую деревню. В противоположность «ярким одеждам, мягким тканям, коротким блузам» богачей крестьянин был одет в грубое серое одеяние, ел холодную капусту, бекон и пил дешевый эль; его сплетенная из бревен хижина была вся в дырах; бедный Норфолкский охотник на оленей, чьи ноги настолько сгнили в подвальной темнице Норфолкского замка, что он не мог идти в суд на слушанье своего дела, а восемь его сокамерников умерли в темнице от голода, жажды и нужды.
«У меня нет и пенни, – говорит Ленглендовский Петр Пахарь, – ни дичи, чтобы продать,
ни гуся, ни другой еды, но только две зеленые головки сыра,
Немного прокисшего молока и сливок и овсяная лепешка,
И два куска из бобов и отрубей, чтобы испечь для моих детей».
Ему казалось отрицанием христианства, что бедные, но честные должны быть обманутыми. Его сердце было взволнованно, а его возмущение выливалось наружу за «томящихся в ямах» и бедняков-коттеров, «брошенных в тюрьму вместе с детьми за неуплату ренты главному лорду», и крестьянок, «поднимающихся с печалью зимними ночами, чтобы убаюкать дитя».
«Чтобы чесать и причесывать, латать и стирать...
Много детей и ничего, только мужнины руки,
Чтобы одеть и накормить их и принести несколько пенсов».
Из этого духа Англии XIV века, со всеми ее кричащими несправедливостями, возникло убеждение – настолько странно противостоявшее положениям военного и духовного сословий – что «крестьянин сохраняет состояние мира», а получает меньше, чем справедливость. В своей высшей форме оно было выражено Ленглендом, основной темой чьей поэмы о Божественной милости и прощении была та жертва Христа, которая требовала от всех людей взамен честную жизнь и честный труд – честную работу и любящую доброту:
«Ибо все мы Божьи твари и богаты его щедротами
И братья одной крови, как нищие, так и графы...
Поэтому любите друг друга как истинные братья и все смеются друг над другом,
И каждый человек может оказать помощь, когда она нужна,
И каждый человек помогает друг другу, ибо все мы уйдем с грешной земли».
Он сам проверил свою совесть по этому поводу, сравнивая свою праздную жизнь в качестве капеллана с жизнью крестьянства, среди которого он вырос:
«Можешь ли ты, – спросил его Разум, – наворотить копну сена и погрузить в повозку?
Или можешь ли ты управиться с косой или сделать сноп сена?
Или охранять мое зерно на моем участке от воришек и воров?
Или можешь ли ты сделать обувь, сшить одежду или заботиться о скоте?
Или поставить изгородь, или боронить, или выращивать свиней или гусей?
Или любой другой вид ремесла, в котором нуждается община?»
Его поэма выразила ту самую английскую реакцию на разницу между неправильным использованием богатства и незаслуженными лишениями, с ее характерным намерением, нет, не разрушить общество, но восстановить равновесие. Хотя, кажется, его поэму никогда не оценивали как выдающееся сочинение – своеобразная светская цензура того исключительно аристократического времени – ибо это была работа, написанная давно, напечатанная человеком незнатным и без состояния, она получила ошеломляющий успех;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247