Обугленное, скрученное тело изогнулось на асфальте и слегка дымилось посреди майского полдня.
Усилия мужчины с брюшком ослабели, стали неуверенными, и затем прекратились. Теперь он плакал, уставившись в пальто, которое держал в руках. Затем, встав на колени, он прикрыл им голову и плечи девушки. Едва поднявшись, наклонился опять — чтобы забрать из пальто свой бумажник. Постоял еще немного, плача и глядя вниз, на нее. Потом поднял голову и вопросил громким, отчетливым голосом: «Ну и куда же, вашу мать, мы все катимся?!»
Никто ему не ответил. Он повернулся, пробрался сквозь толпу и медленно побрел вниз по улице.
Я осторожно поднялся со своего места за столиком в придорожном кафе. Я достал из кармана брюк доллар и положил его под свой стакан чая со льдом. Заметил, что руки мои мелко трясутся, и поэтому засунул их поглубже в карманы плаща. Сделав все это, я стал медленно пробираться по кромке толпы, которая уже собралась вокруг тела мертвой девушки. Не знаю почему, но я старался не спешить на всем пути до парковки.
— Что у вас? — спросил работник автостоянки, изучая мой корешок квитанции.
— Коричневый Пинто, — ответил я.
— С вас доллар. А там что стряслось — несчастный случай какой-то?
— Не знаю, — сказал я.
Мне пришлось ждать, прежде чем я смог повернуть на север по Коннектикут Авеню. Движение почти застопорилось, так как зеваки на проезжающих автомобилях резко замедлялись или вообще останавливались, чтобы хорошенько разглядеть то, что лежало на тротуаре. Прочь они отъезжали с какой-то видимой неохотой. В отдалении послышались нетерпеливые завывания запоздалой полицейской сирены.
Дожидаясь «окна» в дорожной пробке, я размышлял о зеленом «дипломате». Предполагалось, что в него были уложены магнитофонные записи, документы, 50-страничный отчет, написанный самой Каролиной Эймс, дочерью сенатора… Интересно, отчет был написан ею от руки — или напечатан на машинке? Интересно также, что еще было УЛОЖЕНО. Было что-то еще… Похоже, напалм. Ничто другое не вспыхивает так ярко.
Пристроившись, наконец, в дорожный поток, я задумался о самой Каролине Эймс, о том, что же ее задержало на 25 минут. Наверно, это было что-то незначительное и совсем непредсказуемое — что-то вроде звонка болтливой подружки, неисправных часов, ушедшего из-под носа автобуса…
Так я ехал почти 4 мили до Чейви-Чейз Сёкл, и только после этого в голове у меня наконец прояснилось до такой степени, что я смог задать себе вопрос: а что было бы, если бы дочь сенатора НЕ опоздала? Мысль об этом заставила меня остановить машину. Я наклонился к правой дверце, раскрыл ее — и меня вырвало прямо на заботливо взлелеянный кем-то газон.
Глава пятая
Даже прожив в Вашингтоне много лет, вы можете не догадываться о том, что менее чем в 2 милях от Белого Дома, почти сразу за отелем «Шорхем», начинается дикая сырая рощица, где между деревьями едва вьется узкая полоска асфальта. Это — Норманстоун Драйв. Поначалу кажется, что там множество опоссумов, кроликов, енотов. Даже лосей ожидаешь увидеть — одного или даже парочку. Не может быть, чтоб их там не было. Мне, правда, так никто и не повстречался — хотя бывал я в тех краях не раз и не два.
Норманстоун Драйв — адрес Френка Сайза. Там возвышается его огромный, даже размашистый трехэтажный особняк, чья линия кровли кажется немного диковатой — как будто в душе архитектора, трудившегося над зданием, боролись пристрастия сразу и к романскому стилю, и к стилю английских Тюдоров — и ни один не смог одержать победу.
Дом взгромоздился на крутом склоне лесистого холма. Сайз жил в нем с женой, пятью детьми и тремя слугами. Один из них — высокий молодой человек с плотно сжатым небольшим ртом и невозмутимым взглядом — открыл мне тяжелые железные ворота и сопровождал меня на всем пути от них до кабинета Сайза. Ворота были единственным путем внутрь здания, так как оно по периметру было ограждено почти трехметровым забором, поверх которого в три ряда лежала колючая проволока. Так основательно укрепиться пришлось после того, как кто-то попытался похитить младшую дочь Сайза.
Кабинет Сайза был запрятан под то, что я бы назвал крестовым сводом в романском крыле здания. Пять глубоко утопленных окошек были обращены в сторону рощи. Почти все убранство комнаты, за исключением пишущей машинки «Ремингтон» на металлической подставке, составляли книги. Много книг. Они занимали три стены комнаты от пола до потолка. Они же громоздились в шесть или семь слоев на длинном библиотечном столе. Его поверхность они закрывали почти полностью, а сам стол производил впечатление немного потрепанного и вообще «видавшего виды» — хотя он вполне мог быть просто антикварным. Еще больше книг, раскрытых и закрытых, лежало вокруг на превосходном восточном ковре. Чтобы сесть, мне пришлось сначала освободить кресло от груды книг.
— Вот так я работаю.
Говоря это, Сайз не то чтобы извинялся — просто объяснял.
— Смотрится эффектно, — заметил я.
Я позвонил Сайзу из аптеки возле Чейви Чейз Сёкл и рассказал ему, как умерла дочка сенатора. Рассказ получился подробным, поскольку он начал расспрашивать. В этом он был мастак; после того как он выспросил все, что только смог придумать, мы решили, что нам было бы неплохо встретиться и обсудить, что мне теперь делать дальше.
— Вам придется побеседовать с легавыми, — сказал он, откидываясь в кресле.
— Знаю. Они, пожалуй, захотят выяснить, почему меня не оказалось поблизости.
— Скажите им, что запаниковали.
— Не уверен, что в этом будет хоть капля лжи.
— Ну, даже если так, вы пришли в себя достаточно быстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74