— Да… Есть одна вещь, которую я очень хотел бы прояснить.
— Что же? — спросил Сайз.
— Напалм предназначался для меня или для Каролины Эймс?
Сайз поднял желтый карандаш и задумчиво вставил его в рот, упершись ластиком на его конце себе в зубы. Я предположил, что таким образом он облегчал себе мыслительный процесс.
— Для нее, — произнес он наконец.
— Почему?
— Да если бы, допустим, она знала, ЧТО она несет и когда оно должно сработать — разве ж, черт побери, она бы позволила себе опоздать?
— Нет.
— Следовательно, нам остается предполагать только одно: она не знала о том, что у нее в кейсе…
— А кто-то включил устройство. Как раз тогда, когда я был еще далеко…
— Пожалуй, — сказал Сайз. — Я понимаю, что вы имеете в виду. Это должно было бы означать, что убивали все же ее, а не вас. Все факты были у нее в голове; там же, надо полагать, и оригинал того отчета или итогового обзора, который она, по ее словам, написала.
— А копии магнитофонных записей? — сказал я.
Сайз просиял.
— Да, плёнки! Если копии плёнок существуют, я, клянусь богом, хочу наложить на них лапу!
— Убийца, уверен, хочет того же.
— Нда-а… А что если у взрывного устройства был таймер? Оно сработало в 3.25, а вы с Каролиной условились о встрече на 3 ровно. Меня это тревожит.
— Не так сильно, как меня! — воскликнул я. — Если они-таки хотели убить только ее, а никак не меня… то как это можно объяснить? Мне только одно приходит в голову — может, там часовой механизм был не в порядке?
— В общем, тогда выходит, что убийца, кто бы он ни был, хотел достать вас обоих.
— Это и мне пришло в голову.
Сайз ухмыльнулся ничего не значащей ухмылкой.
— Вы испугались?
— Тогда или сейчас?
— Вообще.
— Тогда я дьявольски испугался, но сейчас страх поутих. Немного.
Сайз снова постучал по своим зубам карандашным ластиком.
— Это искушение. Дьявольское искушение — дать все это в Колонке.
Повисла пауза, во время которой он обдумывал свое намерение.
— Но не буду, — сказал он. В его голосе звучало больше чем сожаление. — Тут настоящая сенсация, а у меня нечем продолжить. Нечем подкрепить!
— Вы все еще хотите получить полную историю, куда бы она ни привела?
— Вот именно. Я хочу ее всю. Если сохранились копии тех записей — дайте мне их! Дайте мне ее письменный отчет — или что там у нее было — если он все еще существует. И даже если он просто когда-то существовал! И я хочу выяснить, кто ее убил.
— За 24 часа до того, как до этого докопаются легавые, правильно?
Сайз улыбнулся опять, на этот раз чуточку мрачновато.
— Я просто хочу получить это первым. Как вы считаете — вы сможете сделать это — или хотя бы приблизиться к решению?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Прежде я никогда не проявлял свои навыки ищейки рядом с убийством. Я даже не уверен, что знаю, как подступиться… Но, полагаю, у меня есть одно преимущество.
— Какое же?
— Я видел, как все произошло.
Он кивнул.
— Точно. Может, нужна какая-то помощь? Я мог бы прислать вам крепкого паренька, если есть необходимость…
— Нет, пока не надо.
— Что ж… Как теперь думаете работать над историей — с этого момента, я имею в виду?
— Потормошу лоббистскую контору, — ту самую, на которой, как считается, висит передача 50 тысяч долларов взятки.
— «Организация Баггера», — сказал он. — В офисе у меня есть их досье. Я попрошу Мейбл прислать его вам на дом курьером.
— Отлично.
— По-вашему, есть зацепка?
Я кивнул.
— Возможно. По крайней мере, я попробую что-то вытянуть завтра в 10 часов утра.
— Из кого?
— Из Уэйда Маури Баггера.
— О! Самого полковника?
— Угу.
— Это весьма скользкий тип.
— Он из тех, с кем я уже привык иметь дело.
— Хорошо. После того как вы покинете этот дом, вам бы следовало навестить полицейских. У меня есть один приятель в отделе убийств, лейтенант Синкфилд. Я ему позвоню и скажу, что вы уже на пути к нему. Синкфилд обязан мне за парочку услуг, одна из которых довольна значительна. Будет с вами любезен — кое-что отработает…
Я поднялся.
— Окей! Если не случится больше ничего волнительного, увидимся в следующий день выплаты жалованья.
— С вашей стороны будет очень любезно оставаться на связи, — сказал Сайз на прощанье.
Лейтенант Девид Синкфилд из отдела убийств столичного департамента полиции оказался парнем моих лет и заядлым курильщиком. По его словам, он выкуривал до четырех пачек в день! У меня — человека, который уже два года как сумел вообще отказаться от этой дурной привычки — такое признание не могло не вызвать чувства превосходства.
Я рассказал о гибели Каролины Эймс все что мог. Слушателей в мрачной комнате на третьем этаже здания окружного управления (Индиана Авеню, 300), у меня было двое — сам Синкфилд и его диктофон. Потом мы некоторое время сидели в молчании. Лейтенант, по-видимому, тщетно силился придумать еще какой-нибудь вопрос, а я с тем же успехом пытался убедить себя, что совершенно не хочу сигарету.
— Так сколько ей было, — спросил я, — 23?
— 22. Едва стукнуло. У нее день рождения был в прошлом месяце.
— И что, есть какие-то идеи?
Синкфилд уставил на меня пару голубых глаз, в которых не сквозило ничего, кроме подозрения. У него был крючковатый тонкий нос и крупная челюсть курильщика трубок. Его волосы уже приобрели оловянно-седоватый оттенок, и, похоже, он кичился ими — поскольку носил достаточно длинными и тщательно расчесывал. Его тонкие губы были обычно слегка поджаты, и даже улыбка (за час, что я провел там, он улыбнулся только раз), выходила у него полной подозрительности.
— Есть ли у меня идеи относительно чего? — спросил он.
— Относительно того, кто убийца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74