Но внезапно возбухнул великий ценитель женских прелестей и главный судья ежегодного конкурса, бог пучины морской Посейдон.
Посейдон гневно выразился в том смысле, что, мол, помимо царицы пусть в конкурсе также участвуют и морские нимфы. Если уж нарушать писаные правила, так нарушать их с размахом.
И вот начался праздник.
Среди судей был сам царь Кефей (что также несколько противоречило устоявшимся традициям), местный палач (не менее тонкий ценитель женщин, нежели Посейдон), знатные горожане, парочка затрапезных провинциальных героев (победитель несуществующих морских чудищ Пурнис и гроза слепых циклопов Тоникус), ну и Посейдон, понятное дело, собственной персоной.
Красавицы вышли на специальный помост, томно дефилируя перед многочисленными зрителями. Судьи сидели отдельно на особом возвышении. Пьяненький Посейдон, как всегда, мирно дремал, Пурнис с Тоникусом отпускали друг дружке звонкие щелбаны (тоже, кстати, как всегда), ну а царь Кефей был озабочен исключительно истреблением мух, которые несчастного в тот день просто одолели. Всему виной стали новые царские парфюмы, купленные в далекой Спарте. Духи назывались загадочно «Взмокший марафонец» и пахли тоже весьма и весьма своеобразно. Но кто ж знал, что они так понравятся греческим цокотухам.
Эффект парфюмы имели и впрямь сильный (как и значилось на коробочке), вследствие чего вокруг восседавшего на почетном месте царя образовалась уйма свободного места.
Так Кефей и сидел в гордом одиночестве, с остервенением истребляя снятой сандалией проклятых жужжащих врагов, так что мужу Кассиопеи явно было не до конкурса.
А на помосте происходило нечто особенное. Когда там появилась минимально прикрытая одеждой царица, зрители тут же разразились мощным ликующим ревом.
О да, Кассиопея и впрямь была хороша, особенно для своих сорока с лишком лет: смугловатая кожа, крутые бедра, тонкая талия.
— Кий-я… — громко выкрикнул царь, лупя сандалией по шлему ближайшего телохранителя, с детства не различающего запахов.
А когда на правителя зашикали прочие судьи, Кефей удивленно возразил:
— А что я там такого не видел? То, что царица сейчас скрывает этими жалкими лоскутками, я лицезрел много раз, и не только лицезрел, но и…
Развить мысль царь не успел, ибо в поле его зрения появилась очередная муха.
— Получай, гадина!
— Хр-р-р… псу-у-у… — мирно доносилось с места Посейдона.
На помосте появились морские нимфы.
Толпа добропорядочных граждан в замешательстве зароптала.
Нимфы выглядели довольно своеобразно. Зеленокожие лупоглазые девицы с перепонками на руках и ногах напугали не только зрителей, но и некоторых особо впечатлительных судей.
Лишь царь по-прежнему истреблял несчастных мух, а герои Пурнис с Тоникусом лупили друг дружку кулаками по позолоченным шлемам. Забавная дружеская игра незаметно для окружающих перерастала в серьезный конфликт.
Однако конец праздника получился довольно предсказуемым.
Несмотря на все угрозы со стороны проснувшегося Посейдона, большинство судей выбрало самой главной красавицей царицу Кассиопею. И это даже после того, как находящийся в легкой прострации Кефей, непонятно почему проголосовал за толстую темно-зеленую нимфу по имени Амбулия.
Когда царя спросили, зачем он это сделал, Кефей непонимающе моргнул и удивленно поинтересовался:
— А разве это была не моя жена?
В общем, комментарии излишни.
Завершение конкурса оказалось феерическим.
Посейдон потрясал кулаками и гнусно ругался, царь, доведенный мухами до полного отчаяния, лупил сандалией всех, кого видел, а Пурнис с Тоникусом, гневно ревя, пускали друг дружке кровь, схватившись за боевые мечи.
— Так значит, так, да?! — орал владыка морей. — Ну ладно. Знай же, упрямый осел…
— Кто, я? — невинно улыбаясь, уточнил Кефей.
— Да, ты! — грозно подтвердил Колебатель Земли. — Знай же, тщеславный ишак, что я, бог Посейдон, накладываю на тебя страшное наказание.
— Ты нашлешь на нас морское чудовище? — почему-то с большой надеждой и радостью осведомился царь.
Рубящийся с закадычным приятелем Пурнис, услышав о морском чудовище, поспешно бросил оружие и, выкрикивая нечто нечленораздельное, бросился бежать.
— Что?! — обалдело крякнул Посейдон. — Конечно нет, что еще за чепуху ты тут несешь? Я просто поселю в твоем дворце моего старшего сына Тритона.
О, это было суровое наказание, настоящее проклятие богов. Уж лучше бы владыка морей натравил на несчастных смертных какую-нибудь плотоядную скумбрию или хека-убийцу.
На следующий день сын Посейдона Тритон явился в царский дворец. Был он такой же сине-зеленый, как и его отец, и столь же нагл и самоуверен, вот только без бороды и весла-трезубца.
Тритон поселился в самом большом фонтане и только и делал, что жрал, спал да сквернословил. Кто бы ни проходил мимо огромного фонтана (а таких за день было много, включая самого царя), в спину ему неслась отборная греческая ругань.
Вот такая вот напасть.
Этак где-то через недельку Кефей, доведенный всем этим безобразием до белого каления, деликатно попросил Посейдона отозвать доставшего всех и вся сыночка обратно в море.
И вот что ответил ему Колебатель Земли:
— Хорошо, я сделаю то, что ты просишь, но прежде принеси мне в жертву свою юную дочь Андромеду.
В этом месте рассказа Персей не выдержал и в сердцах воскликнул: «Вот же придурок!»
Ну что еще оставалось делать горемычному царю? Погоревал-погоревал Кефей и отдал на следующий день распоряжение сбросить любимую дочь с высокого утеса в морскую пучину.
* * *
— Твой отец — еще больший придурок, чем Посейдон!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76