Действительно, ежели пили русичи, то все объясняется довольно просто: у них галлюцинации. Ну а ежели пили эти на поляне, то ясно, почему они такие зеленые.
— А может, и мы, и они? — неуверенно предположил пиит.
Деловито снующие по поляне существа на открывших рты русичей никакого внимания не обращали. Заставив яйцо каким-то немыслимым волшебством приподняться над травой, они вырастили из него изяшную лесенку и по очереди исчезли внутри.
— Ну, чтобы из яйца кто-нибудь да вылазил, я не раз видел, — продолжал бормотать себе под нос Муромец. — Но чтобы кто-то в яйцо лез. Это что же… они вылупливаются наоборот?!!
Последний «зеленый» поспешно исчез в яйце, затем оно вздрогнуло и, рванув с места, стремительно унеслось в небо, словно его с силой буцнул расшалившийся великан. И все это в полной тишине!
— Значицца, так, — через пять минут нарушил тягостное молчание Колупаев. — Либо у нас окончательно съехала крыша, либо мы чего-то не знаем, что на Руси тайно от всех творится.
— Второй вариант мне нравится больше первого, — сказал пиит. — Давайте я лучше прочту вам какое-нибудь свое стихотворение, и мы все дружно забудем о случившемся и выкинем его из головы.
— Давай, — вздохнул Степан.
— Дык… — кивнул Муромец.
Ну а что еще оставалось делать?
Не к ведуну же сельскому обращаться: умом, мол, тронулись. Эка невидаль?!! Да с этой болячкой на Руси чуть ли не каждый второй мается.
И пиит радостно прочел:
«Я поэт!» — сказал я гордо,
Даже смело…
Промолчал бы, то б и морда
Уцелела…
— Воистину! — выдохнул кузнец, и в угрюмом молчании они поехали дальше.
К счастью, порешить юношу Илья больше не помышлял.
Конечно, мало приятного, когда приходится время от времени сильно сомневаться в реальности происходящего, а то и в своих умственных способностях. Но ничего не поделаешь, биться над непостижимой загадкой — себе же вредить…
— Башни Хмельграда! — через час объявил Колупаев, указывая на виднеющиеся за деревьями угловатые строения.
Башен было всего лишь две, и цвета они оказались (во всяком случае издалека) довольно мерзкого, зеленого с темным отливом.
— И что, там живут обычные люди? — сильно засомневался в целесообразности их путешествия Лука.
— Не вполне обычные, — ответил кузнец. — Законченные алкоголики и дебоширы. Правит городом некий царь Панек, пьяница и сумасброд. Когда-то давным-давно один могущественный колдун из Средиземья забрел сюда случайно и решил немного с дороги чего покрепче выпить. Но в первой же корчме подгулявшие русичи, обозвав колдуна иудейской мордой, вышвырнули его вон, да еще и ногу сломали.
— Врешь?!! — не поверил Илья.
— Колдун сильно на город этот осерчал, — продолжал Степан, — и наложил на его жителей хмельное проклятие. Сколько те ни пьют, не пьянеют, но не пить никак не могут. Вот такая жуткая история.
— Да ну вас, — махнул рукой пиит и попытался спрыгнуть с телеги.
— Куда?!! — взревел Муромец, хватая юношу за подол женской рубахи. — Ишь ты, умник какой выискался! Думаешь, ратники Осмомысла тебя уже не ищут?
Аргумент оказался веским, так что давать стрекача Лука на время передумал.
На редкость пыльная дорога привела русичей к распахнутым воротам Хмельграда. У ворот там, где должна была бы стоять городская стража, валялся на земле какой-то грязный нищий с дырявой кружкой в руке и вяло отмахивался этой кружкой от летающих над ним мух.
— Не пьянеют, говоришь? — Илья с усмешкой посмотрел на Колупаева.
— Так то местные жители не пьянеют, — пояснил кузнец.
— Дык а енто?
— А енто кто-то из приезжих. Как мы. Что, думаешь, мало желающих в Хмельград попасть? Да от них отбоя нет. Спиртное-то здесь в корчмах подают за бесценок прямо из волшебных бездонных бочек. Просто сейчас не сезон. Многие халявщики в Новгород да в Кипиш подались поприсутствовать, так сказать, при великих событиях.
При упоминании града Новгорода Муромца слегка перекосило. Видно, была еще жива память о давешнем позоре великом.
— Ме-э-э-э… — проблеял с земли нищий, неистово размахивая кружкой.
— Видно, горемычный так и не добрался до Новгорода, — посетовал Колупаев, сочувственно глядя на оборванца. — Лишь городские ворота одолел, а дальше вот скопытился.
Въехали под арку.
— А где же стража?!! — возмутился Илья. — Где дружина ратная, местный воевода, в конце концов?
— Померли от цирроза печени! — пояснил кузнец и вдруг, приведя в остолбенение своих спутников, рывком остановил телегу, соскочил на землю и помчался вон из города.
— Дык че… — тряхнул головой богатырь. — Я что-то не то спросил?
— А я почем знаю? — огрызнулся пиит.
Степан воротился где-то минут через десять. Воротился босиком, неся свои сапоги перекинутыми через плечо.
— Что? — испуганно прокричал ему из телеги Муромец. — Что случилось?!!
— Не идут, стервецы!
— Кто? Сапоги?!!
— Они самые. Великую опасность, видно, чуют, до самой Разлив-переправы едва меня не унесли.
— Дык, может, вернемся? — с надеждой предложил богатырь.
Но кузнец был неумолим, и с плохими предчувствиями на душе они въехали в город.
ГЛАВА 17
Хмельград
Все в этой жизни рано или поздно возвращается на круги своя.
Во всяком случае, свое очередное пленение Гришка с Тихоном восприняли с необычайным мужеством. Привязанные к широченному дубу, княжьи племянники мрачно наблюдали за тем, как Семь Семенов с небывалым азартом грабят телегу Сивки Урки. Все это происходило не на большой дороге, а в тайном лагере разбойников, куда пленных дружинников приволокли с завязанными глазами.
Свои жуткие черные маски разбойники не снимали, и потому у Гришки с Тихоном затеплилась в душе слабенькая надежда, что их все-таки не убьют, а отпустят на свободу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81