ну а ноги отсюда было не разглядеть. И эти девчон
очки лет пятнадцати-двадцати от роду довольно бодро выплясывали под мон
отонную мелодию каких-то языческих народов, изливаемую мощными колонка
ми допотопного японского магнитофона, Ч пытались расшевелить еще не от
ошедшую от бодуна публику.
Судя по всему, в обиталище “шерстяных детей” было неплохо натоплено. Сно
у-мены возлежали на разнокалиберных шкурах, раскиданных по всему простр
анству полуподвала, Ч от кроличьих до медвежьих и лосиных, от белоснежн
ых до угольно-черных Ч и предавались всяким нехорошим излишествам. Впр
очем, некоторые просто дремали.
А когда магнитофон захрипел и отрубился, одна из девочек Ч судя по всему,
здешняя примадонна Ч вдруг запела безо всякого музыкального сопровож
дения. Пела она, промежду прочим, вполне профессионально Ч по крайней ме
ре, ничуть не хуже певички из кафе “Премьер”. У нее было чуть-чуть хриплов
атое меццо-сопрано.
Йети, йети! Ни за что на свете
Не расстанусь я с тобой!
Будет небо черным, будет солнце черным,
Кровь зато уж станет голубой!
Йети, йети! Шерстяные дети
Будут от тебя, ты Ч мой дружок!
Йети, йети! Гималайский мишка!
Съешь меня, я Ч твой пирожок!
Публика издала дружный вопль восторга, от которого задрожали окна, впроч
ем, как показалось Репнину, восторгались они вовсе не песней, “знакомой д
о слез”, а самой примадонной.
Ч Ты… хм… чего здесь делаешь, дядя?! Ч прервал процесс наблюдения чей-то
грубый голос.
Ч Я ищу Хурра-Бина, Ч невозмутимо ответствовал капитан.
Ч Хурра-кого?
Ч Не валяй ваньку, мохнатый. Считаю до трех…Ч Репнин сурово нахмурил бр
ови.
Ч А что после “трех”? Ч поинтересовался сноу-мен. Он, конечно же, ничуть
не испугался, так как был на голову выше, много тяжелее и шире в плечах.
Капитан не представлял, чем таким можно вывести из себя косматого громил
у, Ч ткнул, что называется, пальцем в небо, но, похоже, попал в точку:
Ч Лишишься невинности. Тот аж в лице переменился.
Ч Да я тебя, людер!.. Ч Замах был слишком медленным, и Репнин не только усп
ел успокоить “шерстяного” коротким хуком слева, но и даже почесать у себ
я за ухом. Охранник завалился мордой в куст лебеды, выросшей на шлаковой к
уче, зарычал угрожающе, но подниматься что-то не спешил.
Ч Ты почто моих братьев трогаешь?! Ч проревел здоровенный детина, выбра
вшись из подъехавшего в этот момент пикапа. Был он еще здоровеннее повер
женного сноу-мена.
Одет был вожак в незастегнутую кожаную куртку, кожаные штаны и мокасины.
Голую грудь его покрывала седая шерсть. Хоть тут без бутафории!.. Гребень и
з столь же натуральных седых волос украшал массивный, почти кубический ч
ереп. Глубоко посаженные глаза Ч в черных полукружьях Ч смотрели насто
роженно, в них несомненно отражался ум, коим явно не блистали задержанны
е полицией сноу-мены.
Ч Я пришел поговорить с вами, господин Бингрелов, И поговорить пока что п
о-хорошему, Ч сказал капитан, фехтуя взглядами с вожаком.
Хурра-Бин поморщился. Видно, “мирская” фамилия чрезвычайно раздражала е
го. Кисло-перекошенная физиономия вожака так и просилась быть запечатле
нной на века.
Ч Пошли в берлогу, Ч наконец разродился он. Ч Там найдется тихий закут
ок…Ч И, бросив презрительный взгляд на все еще копошащегося в жухлой ле
беде охранника, пошагал к узкой двери полуподвала. Вниз вело четыре ступ
еньки. Проходя в дверь, Хурра-Бину пришлось нагнуть голову.
Освещалось логово толстенными свечами, помещенными в огромные латунны
е канделябры грубой работы, а также парой напольных ламп с сетчатыми мет
аллическими колпаками. Ч По стене проходила здоровенная труба паровог
о отопления Ч именно она и была источником жизни. Запахи тут стояли тяже
лые, но не смертельные. Сноу-мены явно страдали от похмелья и не менее явн
о, не злоупотребляли регулярностью мытья. Клеенные на грудь шкуры, возмо
жно, и вовсе нельзя было мочить, а кожа под ними, без сомненья, прела…
“Шерстяные дети” встретили появление Хурра-Бина громкими шлепками по о
бнаженным частям тела. А вот в Исламской Конфедерации лидеров приветств
уют ударами ладоней по крышкам парламентских или министерских столов. В
сего один эволюционный шажок остался им до наицивилизованнейшего хлоп
анья в ладоши.
Вожак бросил безразличный взгляд на “стадо” и прошествовал в глубину по
мещения Ч прямо за сцену. На чужака сноу-мены, кажется, вовсе не обратили
внимания, ведь вел его сам.
Закут был оборудован звукоизоляционной керамической плиткой и явно пр
едназначался для конфиденциальных бесед и секретных переговоров. Хурр
а-Бин цлотно закрыл за Репниным дверь.
Ч Что будете пить?
Капитан разглядел в углу, рядом с сейфом, здоровенный бар.
Ч На службе не употребляю, Ч отрезал он.
Ч Я так и думал. Ч Вожак уселся на кучу шкур в углу комнаты, указал рукой
на низенький пуфик. Ч Присаживайтесь, коп.
Ч И на том спасибо.
Ч Значит, пришли защищать “Премьера”…Ч пробормотал вожак и налил себе
полстакана из какой-то пузатой бутылки. Ч Совсем кислород нам перекрыв
аете…
Ч Ну, в том, что с “шерстяными” никто не хочет иметь дела, виноваты только
вы сами. Вы же всех за горло норовите взять…
Ч Это уже лирика. У вас есть что сказать по существу?! Ч с внезапной злост
ью вдруг рявкнул Хурра-Бин. Ч Если нет, то милости пр-рошу!
Ч Я не советую вам тусоваться в “Премьере”, господин Бингрелов. Первая ж
е расколотая о стену тарелка или сломанный стул Ч и все чохом отправите
сь на пятнадцать суток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93