«Я, — пишет Спиноза, — предпочел демократию потому, что она наиболее приближается к свободе, которую природа предоставляет каждому». Демократические симпатии Спинозы делают его наиболее прогрессивным мыслителем XVII столетия.Спиноза не был холодным душой мыслителем. Призыв его к жизни, согласованной с разумом, не исключал чувственных удовольствий. Категорический противник церковной проповеди аскетизма, он со всей страстью своего гениального ума и сердца защищал жизнь полноценной, гармоничной личности, у которой чем разностороннее и сильнее физическая организация, тем полнее и богаче ее духовный, внутренний мир.Спиноза искренне верил во всеобщее человеческое братство, когда все будут жить в согласии, руководствуясь только законами разума. Он мечтал о том обществе, когда люди обретут все необходимые условия для всестороннего развития интеллекта. Светлым аккордом его учения звучат слова «Этики» о том, что «самое полезное в жизни — совершенствовать свое познание или разум, и в этом состоит высшее счастье или блаженство человека».По глубокому убеждению Спинозы, только тот человек обретает подлинное счастье, свободу, высшую ступень совершенства, гармоничную целостность своей личности с объективным миром, кто совершенствует свои познавательные способности и всю силу своего духа посвящает обобщенному познанию сокровенных начал бытия. «Человек свободный ни о чем так мало не думает, как о смерти, и его мудрость состоит в размышлении не о смерти, а о жизни».Апеллируя к человеку, думы которого заняты проблемами жизни, к человеку, наделенному великим даром познания, Спиноза говорил: «Блаженство не есть награда за добродетель». И мы наслаждаемся природой не потому, что обуздываем свои страсти, но, наоборот, вследствие того, что наслаждаемся ею, мы в состоянии обуздывать свои страсти.Путь приобретения блаженства, по мнению самого Спинозы, трудный. Да он и должен быть трудным, ибо его так редко находят. В самом деле, если бы спасение было у всех под рукой и могло быть достигнуто без особого труда, то почему же почти все пренебрегали им? «Но, — заключает Спиноза „Этику“, — все прекрасное так же трудно, как и редко».Грандиозная система «Этики», пытавшаяся всесторонне объяснить мир из него самого, была великим синтезом естествознания XVI и XVII столетий и стала импульсом радикального перевооружения науки XVIII века. «Этика» высоко подняла прогрессивное знамя борьбы за разум против невежества, за науку против теологии, за свет идей против тьмы веры и навсегда вошла в сокровищницу мировой, общечеловеческой культуры. Природа смеха Для понимания облика и учения Спинозы исключительно важно осмыслить его защиту смеха. В «Этике» он провозглашает: «Смех точно так же, как и шутка, есть чистое удовольствие, и, следовательно, если он только не чрезмерен, сам по себе хорош».В Спинозе жил могучий поэт. Он поэтизировал природу, видел решающее и значительное в жизни, в неодолимой страсти познания природы и человека. Его высокая оценка смеха вытекала из радостного восприятия мира, активной защиты жизни, непримиримой борьбы против религиозной морали, проповедующей покорность, послушание, убиение плоти и т. п.Певец человеческого счастья осуждал меланхолию, пассивность и смирение. «Веселость, — утверждает „Этика“, — не может быть чрезмерной, но всегда хороша, и наоборот — меланхолия всегда дурна». Право человека на шутку имело особое значение в Голландии XVII столетия, где кальвинизм, провозгласивший «мирской аскетизм», стал официальной религией буржуазного государства. Консистории в соответствии с учением Кальвина запрещали светлые костюмы, игры, пение, танцы, музыку, за смех штрафовали. Пасторы контролировали «добропорядочность» и религиозное усердие граждан. Непосещение церкви каралось строжайшим образом. В церквах не было ни живописи, ни икон, ни органа, ни свечей. Богослужение сводилось к чтению Библии.Унылая доктрина Кальвина была религиозным выражением идеала буржуазии периода первоначального капиталистического накопления.Спиноза смело выступил против идеалов унылого и жадного бюргерства. «Только мрачное и печальное суеверие, — писал он, — может препятствовать нам наслаждаться. В самом деле, почему более подобает утолять голод и жажду, чем прогонять меланхолию? Мое воззрение и мнение таково: никакое божество и никто, кроме ненавидящего меня, не может находить удовольствие в моем бессилии и моих несчастьях и ставить мне в достоинство слезы, рыдания, страх и прочее в этом роде, свидетельствующее о душевном бессилии... Дело мудреца пользоваться вещами и, насколько возможно, наслаждаться ими (не до отвращения, ибо это уже не есть наслаждение). Мудрецу следует, говорю я, поддерживать и восстанавливать себя умеренной и приятной пищей и питьем, а также благовониями, красотою зеленеющих растений, красивой одеждой, музыкой, играми и упражнениями, театром и другими подобными вещами, которыми каждый может пользоваться без всякого вреда для других».Смех защищен во имя жизни, жизнь самозащищается при помощи смеха. Смех и жизнь едины. Нет более гуманного морального правила, чем сохранять жизнь. Нельзя себе представить, говорил Спиноза, «никакой другой добродетели первее этой».Спиноза — последователь этической концепции древнегреческого материалиста Эпикура. Этот светлый гений учил, что жить приятно, следовательно, жить разумно и справедливо, что всем живым существам свойственно стремление к удовольствию и уклонение от страдания. В унисон к сказанному звучит моральное правило Спинозы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74