Для нынешних спортсменов, может быть, интересно узнать, что тогда студенты занимались и давно уже забытым ныне академическим десятиборьем, в которое входили легкая атлетика, упражнения на снарядах и плавание. Это предъявляло значительные требования к разностороннему развитию спортсменов, что мне особенно импонировало. У меня, собственно, было тогда намерение специализироваться на таком десятиборье.
Но политические события последних лет Веймарской республики, профессиональная и политическая деятельность отодвинули мои спортивные увлечения на задний план. Тем не менее, насколько мне позволяли возможности, я никогда не бросал занятий спортом. Своим упорством в этой области я в значительной мере обязан, несомненно, наглядным урокам, преподанным мне в молодости ветеранами спортивного клуба «Форвертс» в Бреслау.
Лишь принявшись за работу над своими воспоминаниями, я стал задумываться над тем, почему я, собственно, в молодости, испытывая влечение к занятиям спортом, даже не подозревал о существовании рабочего спортивного движения. Возможно, что главной причиной подобной неосведомленности был тот факт, что тогда мой политический кругозор, мои политические интересы являлись чрезвычайно ограниченными. Лишь позднее, начав работать, я прямо столкнулся с непреложным фактом существования классовой борьбы.
В одиннадцатый класс меня перевели с хорошими отметками, что явилось неожиданностью не только для меня самого, но прежде всего для моих родителей, которые были совсем не избалованы в этом отношении. В моем табеле красовались сплошные пятерки и четверки, никаких замечаний, одни лишь похвалы и благодарности. Переезд в Бреслау, говорили мои родители, обернулся для меня чудом.
Закончил я школу в 1926 году, как говорят, с блеском. Меня даже освободили от устных экзаменов. И лишь незадолго до окончания школы я понял причину того, почему произошла столь разительная перемена в оценке моих школьных успехов и поведения – от крайне неудовлетворительной до очень хорошей.
За несколько дней до акта торжественного вручения нам аттестатов зрелости, то есть когда итоги уже были подведены, меня вызвали к директору. Несколько смутившись, он сказал мне, что мой аттестат реального училища в Оппельне куда-то исчез. Может быть, он затерялся во время пересылки моих бумаг при переводе из реального училища в среднюю школу им. Герхарта Гауптмана. Отсутствие аттестата было обнаружено еще во время перевода меня в одиннадцатый класс. Но поскольку я хорошо успевал по всем предметам, в нем не видели особой необходимости. Надеялись, что он когда-нибудь где-нибудь обнаружится. А теперь он нужен для оформления моего аттестата зрелости. Я просто не знал, какому ставшему мне теперь таким симпатичным чиновнику, канцелярскому бюрократу – а может, это был какой-нибудь жалевший меня учитель или сам директор – я обязан тем, что упомянутый малоприятный для меня документ, очевидно, затерялся где-то в кипе бумаг и его никак не могут отыскать. В ответ на сообщение директора мне оставалось лишь с сожалением пожать плечами и, не греша против истины, заявить, что я тоже не знаю, куда запропастился аттестат. Но ведь это, добавил я, теперь не так уж важно. Директор, которого я очень ценил как прогрессивного педагога, в конце концов согласился со мной.
Я был искренне удивлен, когда через несколько лет случайно повстречался на Фридрихштрассе в Берлине с его сыном, который вместе со мной окончил школу им. Герхарта Гауптмана в Бреслау. Теперь на нем была парадная форма офицера СС среднего ранга. Эта встреча оказалась для меня совсем некстати, я направлялся на нелегальную явку. Но он уже узнал меня и во всю глотку приветствовал возгласом: «Хайль Гитлер! Ведь ты же Герхард Кегель из Бреслау! Давай выпьем вместе по стаканчику вина!» Мне стоило немалого труда убедить его в том, что у меня назначена срочная встреча по служебным делам и я никак не могу пропустить ее. В конце концов мне удалось отделаться от него. Но, расставаясь с ним, я ради осторожности сел в электричку и проехал несколько остановок, сменив затем маршрут. И лишь окончательно убедившись, что за мной никто не следил, я направился на условленную нелегальную встречу.

МОЙ ПУТЬ В ПОЛИТИКУ. РЕШЕНИЕ НА ВСЮ ЖИЗНЬ
По окончании школы для меня началась, так сказать, серьезная жизнь. Я, собственно, намеревался поступить на учебу в университет Бреслау или в Высшую техническую школу. Тогда я еще окончательно не решил, пойти ли мне на естественное и научно-техническое отделение или изучать право и общественно-политические науки. Но пока что подобные размышления являлись чистейшей фантазией, ибо, как я ни прикидывал, для меня пока не было пути для получения высшего образования.
Мой старший брат, которому родители, идя на большие лишения, дали возможность поступить в вуз, был еще далек от завершения учебы. Несколько марок, которые он зарабатывал репетиторством и немногими уроками по физкультуре, являлись лишь каплей в море. Родители при всем желании не могли больше позволить себе подобную роскошь, даже после окончания учебы брата, чего к тому же надо было ждать еще два года.
Содействие Дрезденского банка моему политическому образованию
В этой ситуации мне чрезвычайно повезло – осенью 1926 года я неожиданно получил предложение поступить учеником в филиал Дрезденского банка в Бреслау и изучать там торговое дело. Сначала мое жалованье составляло 45 марок в неделю, но через полгода его должны были повысить до 65 марок. Вместе со мной на работу в банк учениками приняли около десятка выпускников других школ Бреслау.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186