За полковничьей спиной аккуратно маячил тот самый постовой с Павелецкой площади, который еще не так давно караулил запертый подземный переход через дорогу и ловил нарушителей. Лжепостовой по глазам Курочкина догадался, что тот его узнал, и еле заметно ему кивнул: мол, работа у нас такая, привыкай.– Попрошу без оскорблений, – скривился Седло. – Бандит я или честный человек – доказывать не тебе, полкаш, а суду. Самому гуманному суду в мире, между прочим. И на нашу фирму у тебя, Аникеев, ничего нет и быть не может…– Да на кой мне сдалась твоя фирма? – усмехнулся милицейский полковник Аникеев. – Я тебя и без фирмы подловил на таком букете! У тебя там в приемной двое с тяжкими телесными повреждениями, правильно? И здесь три тепленьких трупа… – Полковник окинул взором поле брани. Валяющийся на полу экс-конвоир Курочкина уже окончательно пришел в себя, однако предпочел пока лишь слабо агукнуть. Ровно настолько, чтобы его не приняли за труп.– Двое, а не трое убитых, товарищ полковник, – уточнил из-за аникеевской спины штатский лжепостовой. – Один, я смотрю, еще шевелится.– Ну, двое, – не стал спорить милицейский толстяк со штатским. – Нашему коллеге из ФСБ виднее. Но количество жмуриков не играет значения. Главное, ты попался с оружием в руках… Может быть, вы хотите оказать сопротивление? – с надеждой поинтересовался Аникеев у Седельникова и блондинки. – Ну, там выстрелить в меня или совершить попытку к бегству. А? Попытайся, Седло, вдруг дом не окружен?– Как же, не окружен, – желчно отозвался Седло и без колебаний расстался с пистолетом, выпустив его, из пальцев. С лязгающим металлическим звуком оружие коснулось пола. Через мгновение рядом шмякнулся автоматик прекрасной Надежды.– Умный ты мальчик, – с оттенком сожаления произнес полковник Аникеев. – Но бойкий чересчур. Мы ведь даже не рассчитывали, что ты сразу бросишься потрошить Мартина. Раньше ты все-таки сперва думал, а потом стрелял…Толстый полковник извлек из кармана прозрачный полиэтиленовый мешочек, с кряхтением нагнулся, поднял двумя пальцами седельниковский пистолет, упаковал его в мешочек, а затем упрятал сверток в планшет. Лжепостовой из ФСБ с видом опытного грибника подобрал с полу оружие Надежды и Коростылева и тоже усердно принялся расфасовывать находки по отдельным пакетам.– Напрасно стараетесь, – вновь подал голос Седельников, внимательно понаблюдав за оружейной упаковкой. – «Магнум» с моими пальчиками – чистый, не придеретесь. А кто примочил Мартина и его пса, я, знаете ли, не запомнил. Может быть, она, – Седло показал на блондинку. – Может быть, вон он, – тот же жест в сторону Курочкина.Курочкин вздрогнул: этого ему еще не хватало!– Впрочем, нет, припоминаю, – с ленцой продолжил шеф фирмы «Мементо». – Точно. Этот псих, – Седло еще раз показал на Дмитрия Олеговича, – выхватил узи и расстрелял обоих. А секретарша моя потом по глупости узи и подобрала… Верно, деточка?Вероломная блондинка, как по команде, залилась очень натуральными слезами.– Так все и было, Михаил Викторович, – сквозь плач призналась она. – Настоящий киллер, ах… – Поток слез все еще не прекращался. В бывшей каскадерше с «Мосфильма» умирала большая актриса.Дмитрий Олегович почувствовал себя полностью уничтоженным. Он вдруг с ужасом представил себе, что сейчас полковник Аникеев и эфэсбэшник запросто примут сторону блондинки. Да и как можно усомниться в такой трогательной беззащитности?…Однако и полковник, и лжепостовой оказались людьми из железа и камня. Горючие слезы прекрасной Надежды ничуть их не разжалобили.– Комиссаржевская, – сказал невозмутимый Аникеев. – Алиса Фрейндлих. В лагерной самодеятельности будешь играть Дездемону… Между прочим, Седло, – деловито прибавил он, уже обращаясь к директору «Мементо», – хорошо, что напомнил. Мы на вас повесим, кроме убийства, еще и киднэппинг. Взяли и похитили постороннего человека…– Постороннего, еще как постороннего! – воспрянул духом Дмитрий Олегович. – Шел по улице, заглянул в подворо…– Да заткнись ты, козел! – грубо прервал его Седельников на полуслове. – Еще раз вякнешь про яблоки и про магазин, и я точно возьму грех на душу. Слышать уже не могу эту твою бодягу.– А вы мне не указывайте! – дерзко сказал Курочкин. – Товарищу полковнику, может, интересно узнать, с чего все началось. Давайте, я сейчас все заново расскажу, прямо с овощного магазина…С чувством глубокого удовлетворения Дмитрий Олегович заметил проступающую на лице господина Седло смертельную тоску.– Я непременно вас заслушаю, – заверил толстяк Аникеев. – Вы мне все расскажете по дороге домой. Я вас даже лично отвезу на своей машине как потерпевшего. А все бумажки оформим завтра. Не возражаете?Курочкин изо всех сил закивал. Лучшего выхода и представить себе нельзя. Если его доставят домой в качестве потерпевшего, то половина возможных претензий Валентины ликвидируются сами собой. Киднэппинг – красивое слово. Когда человека похищают, он вполне может обронить пакет с яблоками…Пока Курочкин репетировал про себя самооправдательный монолог для Валентины, комнату заполнили пятнистые спецназовцы, люди в штатском и в белых халатах. Люди в халатах стали вытаскивать на носилках покойников и слегка одуревшего от дозы гексатала шмыгающего юношу. Экс-конвоир дико озирался по сторонам, пытаясь вспомнить, как он сюда попал и почему его хозяина, укладывая на носилки, накрывают с головой простыней: суперсыворотка правды вдобавок еще и отбивала память. «Нет, все-таки правильно этот препарат не запустили в серию», – чисто автоматически подумал вдруг Дмитрий Олегович, провожая глазами носилки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113