Алешкинский лес молчал, и Константин не мог понять, что ему слышится в этом молчании, — сочувствие или осуждение.Он пошел куда-то, не выбирая дороги, просто огибал деревья, перешагивал через маленькие кусты, продирался через большие, просто шел, не думая конкретно ни о чем и ничего не желая. Обрывки смутных мыслей теснились в его голове, они возникали сами и сами исчезали безо всякого усилия с его стороны.Через час он вышел к транспортной развязке на Московской кольцевой дороге, недалеко от Новобутакова. Куда идти дальше, он не знал.Константин вновь остался один. Теперь он был еще более одинок, чем раньше. Глава 4 Боль не утихала. Она накатывала медленными волнами, сжигая Константина в пламени самоосуждения, и вновь не спеша отступала, давая ему возможность думать над своей жизнью.Впрочем, жизнью его существование в Москве назвать было трудно. Он снял маленькую квартирку в старом доме на южной окраине Москвы, забился в нее, как в нору, и день за днем пытался забыть смерть двух доверившихся ему женщин. Поверивших в его силу.Но забыть ничего не удавалось. Наоборот, в памяти всплывали все новые и новые картины его прошедшей жизни… Панфилов закрывал глаза и видел лица своих погибших друзей, мертвые лица.Многих он похоронил. Но еще больше было таких, кого он никогда и не видел мертвыми, просто узнавал, что они погибли. Но и их он не мог вспомнить живыми.Даже Игнат, брат, которого он помнил с детства и никогда не видел мертвым, представлялся ему лежащим на столе, со сложенными на груди руками и чуть ироничной улыбкой на бледном лице. Константин чувствовал, как сердце ему сжимает что-то безжалостное, что оно будет давить и дальше все сильнее и сильнее, пока его сердце не лопнет от напряжения.И он открывал глаза и садился на постели, держась за грудь и хватая ртом воздух.Когда глаза были открыты, становилось немного легче. Но тут же в голове начинали кружиться все те же вопросы, на которые он не знал ответа:«Зачем погиб Игнат? Ради чего? Зачем умерли Татьяна и Маргарита? Чем оправданы их смерти?»Он знал, что не сможет ответить на эти вопросы никогда, потому что их смерти не были оправданы ничем. Константин помнил, как умирали его друзья в Афганистане. Сколь ни бессмысленной казалась им уже тогда эта война, там было хоть какое-то оправдание смерти, — за твоей спиной стояли твои друзья и ты защищал их жизни ценой своей. Но все равно, когда убивали того, кто был с тобою рядом, горькое недоумение вставало и заслоняло всю кажущуюся целесообразность. «Что мы делаем в этих афганских горах? Ради чего мы сюда пришли?» Ответа на такие вопросы у Константина Панфилова тоже не было.Выходил из квартиры Константин редко, только до ближайшего магазина, и, купив кое-какие продукты, тут же возвращался. Люди, которые попадались ему навстречу, его раздражали.Он чувствовал, что остановись он и заговори с кем-нибудь из них, как тут же начнется то, что начинается всегда, — его начнут «взвешивать» и стараться приноровить, приспособить к каким-то неведомым и ненужным ему целям. Не его целям.А есть ли цель у него самого? Что представляет для него ценность? Брат? Но он умер, и другого у него никогда не будет.Женщины, которых любил? Они тоже мертвы, и больше Константин не хочет никакой любви. Любви, которая всегда кончается одним и тем же — потерей. А чем еще может кончиться любовь? Обязательно один из двоих умрет, и человек вновь останется один, только ему будет еще тяжелее, чем если бы он никогда и никого не любил.Любовь — страшное и жестокое чувство И ведет оно только к смерти…Друзья? Из них тоже никого не осталось в живых. Да и кого можно назвать другом?Человека, который готов за тебя умереть?Жизнь слишком часто проверяет дружбу на прочность, а друзей — на готовность умереть, и друзьям приходится умирать, если они настоящие друзья.Но почему так происходит? Почему нельзя просто жить, просто любить и просто радоваться встрече с друзьями? Почему приходится прощаться со всем, что тебе дорого, отказываться от всего этого?Когда все это началось? Наверное, с Афганистана… Там впервые смерть прицепилась к Константину, как репей, и повисла на нем, незамеченная, притаившаяся.В Афгане он привык к смерти и, когда вернулся, воспринимал ее каждый раз хоть и тяжело, но как неизбежность.Именно в Афгане он принял ее правила жизни — это было необходимо, если ты хотел вернуться в Россию живым. Наноси удар первым, пока его не нанесли тебе.Против силы и хитрости есть только одно оружие — сила и хитрость. Выживает тот, кто сильнее, кто быстрее находит возможность ударить растерявшегося или беспечного противника. И еще… Смерть всегда рядом и всегда голодна — не накормишь ее ты, она проглотит тебя самого.А когда вернулся в Россию, оказалось, что вся страна живет по таким правилам, по таким законам. Называй их как хочешь — житейская мудрость, или «понятия», или еще как-то, — само содержание их от этого сильно не изменится, останется прежним…В Афгане было недоумение: зачем? Дома со всех сторон тебе предлагали ответ, и у всех он был одинаков. Чтобы «жить». Не просто коптить небо на гроши, еле сводя концы с концами, а покупать себе то, что хочешь, ездить туда, куда хочешь, наконец, есть и пить то, что хочешь, а не то, на что хватает денег. Именно это и называется в сегодняшней России «жить». Это значит — не отказывать себе ни в чем.Самая большая ценность — твои желания. И плевать на все остальное. У тебя есть тело, у тела есть потребности, есть желания. Удовлетворение их и есть самая главная цель жизни.И все сводится в конечном счете к одному: хочешь «жить» — борись за деньги. Добыть как можно больше денег — в этом состоит смысл твоей борьбы с врагами, за это гибнут твои друзья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13