Даже с учетом ее близких отношений с детективом. Возможно, не только с ним. Слишком уж сексуальная бабенка, мужики летят на нее, как мухи на мед, видят — отказа не предвидится.
А чем хуже остальных Машкин? Лысина — не преграда, возраст — далеко не стариковский, возможности, с учетом отдельной спаленки в вагончике — лучше не придумаешь.
Не раз и не два в голову инженера закрадывается шальная мыслишка — попасть в число удачливых любовников Басовой. От женщины не убудет, зато прорабу станет веселей коротать длинные вечера и ночи. А вдруг Басовой понравятся сексуальные упражнения с прорабом? Тогда — полный кайф, на недавнего безработого горюна посыпятся дорогостоящие подарки, увеличится обещанное банкиром вознаграждение…
Сладкие до приторности мечтания подпитывались частыми вечерними приездами хозяйки. Спрашивается, что ей не сидится в Москве, почему она предпочитает длительные беседы с немолодым прорабом тем же театрам, банкетам, концертам, балам? Вдруг тянет бабенку на скучную стройку стремление пообщаться с приглянувшимся ей мужиком? Не стоит ли подхлестнуть события, перенести хозяйку в спаленку?
Федор Иванович отгонял от себя опасные мысли, но они упрямо донимали его, учащая сердечный рифм и рождая в голове заманчивые видения.
Любовь Трофимовна, будто подслушала мучения прораба, перестала появляться в обществе детектива-любовника, зато фривольные разговоры усилились, приобретая «адресный» характер.
— Ну, как, Феденька, нашел себе «молочницу» с упругим бюстом и толстым задком? Небось, вволю порезвился, выпустил накопившийся пар?
— Зачем вы так, Любовь Трофимовна? — отчаянно краснел инженер. — Я… не могу…
— А как ты можешь? — хитро спрашивала садистка, напустив на себя предельно невинный вид. — Мы ведь — друзья, посвяти невинную овечку в тайны волчьего секса…
— Извините, мне нужно проверить установку щитовых перегородок, — пятился к выходу инженер. — Слишком много брака… Приходится следить…
— Сидеть! — негромко приказала хозяйка, для наглядности нацелила наманикюренный мизинец на скамью рядом с собой. — Слушать внимательно и отвечать! — помедлила и снова возвратилась к прежнему тону, издевательскому и насмешливому. — Все же, переспал с «молочницей» или ограничился любовными записочками?
Машкин сидел, будто на тлеющих угольях — ему было обидно до слез. Подумать только, эта сексуальная садистка, эта красивая ведьма обходится с сорокалетним мужиком, будто с мальчишкой. Если бы не всегдашняя осторожность и осмотрительность, врезал бы ей Федор Иванович на чистейшем народном языке с одним существительным и добрым десятком прилагательных.
Вместо этого подневольный инженер вертелся на скамье, отвечая на закрученные вопросы женщины односложными ответами: да… нет… может быть…
Если дежурил Деев — непременно подслушивал и помирал со смеху. Вот это дает банкирша? Сейчас разложит плешивого прямо на его столе и со вкусом изнасилует! Причем охать и ахать будет не баба — лысый слабак.
Любовь Трофимовна, конечно, не раскладывала собеседника, ограничивалась балансированием на грани откровенности. Отлично понимала бушующие в груди прораба желания и надежды, подогревала их, не доводя до кипения. Подобная игра развлекала ее, заставляла забывать несчастную жизнь с нелюбимым стариком.
В один из сумрачных предвесенних дней на стройке появился связист банка, тощий, немногословный мужик по прозвищу Сурок. В «миру» — Василий Старцев. Сотрудники Сервизбанка дружно его не любили, считали занудой, доносчиком, хозяйским холуем и вообще нечистоплотным человеком с вывихнутыми мозгами. Связист отвечал обидчикам полнейшим равнодушием, не крыл их матюгами, не пытался оправдываться — презрительно фыркал и пренебрежительно отворачивался. Дескать, имел бы я вас всех в «виду», тратить на комаринные укусы остающиеся нервные клетки не намерен. Живите и жальте меня на здоровье. Подобная реакция еще больше возбуждала банковских злопыхателей…
Сурок поставил на стол в прорабке рацию, кивнул на нее — не трогай, мол, не для тебя предназначена. Вытащил из чемоданчика трубку сотового телефона. Молча протянул ее к прорабу. Дескать, пользуйся, не бойся, не взорвется. Рядом положил план кабельной канализации с многочисленными согласованиями и печатями.
— Работай.
Взял под мышку рацию и понес ее в сторожку.
Интересный мужик! Пара жестов, одно единственное словечко и — все. Отваливай! На подобии того деревенского петуха, который кукарекает, не заботясь — взошло солнце или все еще не взошло.
Рация, конечно, — связь между охранниками, банком и с личным телефоном Басова в его машине. Сотовая трубка — вдруг придется вызывать ту же милицию. Или пожарную команду. К тому же полномочному представителю хозяина приходится общаться с проектантами, предпринимателями, поставщиками. Без постоянной связи не обойтись — тощий золотоочкарик был прав. Басов поершился, поморщился, но все же взял замечания Хвостова на вооружение.
План кабельной канализации Сурок вручил для заказов железобетонных лотков и колодцев, для копки траншеи.
Здорово получается! Инженер продался для строительства особняка, ни о какой телефонизации речи не шло. Да и зачем она банкиру нужна, что ему мало «сотовки»? Ну, рация — понятно, охрана всегда должна держать ушки на макушке, информировать хозяина о сохранности его имущества. Включая нанятого прораба. А зачем тянуть кабель, монтировать лотки и колодцы, подключаться к местному поселковому узлу связи? Скорей всего, цель одна: утереть нос Хвостову и Федосову…
Пока Машкин про себя возмущался и рассуждал, Сурок возвратился от сторожей и выжидательно топчется возле двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80