– Я всегда подозревал, что за всем этим скрывается нечто большее, чем обычная контрабанда.
– Мы были бы благодарны вам, адмирал, если бы вы более подробно посвятили нас в суть вопроса, – заметил Рэгсдейл.
Сэндекер сделал паузу, так как в этот момент его секретарь Джулия Вольф внесла в кабинет поднос с чашками кофе и поставила его на край стола.
– Извините меня, сэр, но Руди Ганн только что звонил из Сан-Филипе и сообщил, что он и Ал Джиордино уже приземлились и начали подготовку к выполнению задания.
– Что слышно от Дирка?
– В настоящий момент он на машине пересекает Техас и, вероятно, присоединится к ним в течение ближайших двух дней.
Едва дверь за секретарем закрылась, Сэндекер вновь повернулся к представителям федеральных служб.
– Извините за нарушение протокола, джентльмены. На чем мы остановились?
– Вы собирались рассказать нам, каким образом похищенное произведение искусства оказалось в США, – напомнил Рэгсдейл, лицо которого вновь приняло озабоченное выражение.
Адмирал открыл коробку с сигарами и предложил их гостям.
Оба отказались.
Сэндекер откинулся на спинку кресла, раскурил сигару и, выпустив облако голубого дыма, рассказал им историю кипу Дрейка, начиная с войны между Уаскаром и Атауальпой и кончая результатами работы Хайрема Йегера по его дешифровке.
– Но послушайте, адмирал, – задал очередной вопрос Рэгсдейл, – полагаю, ваша организация не собирается принимать участие в поисках пропавших сокровищ?
– Как раз собирается, – усмехнулся адмирал.
– Будьте так добры, сэр, объясните нам суть протеста правительства Эквадора, – попросил Гаскилл.
– Как вам угодно. В Эквадоре давно назрел серьезный конфликт между правительством и армией крестьянских повстанцев, обосновавшихся в горах. Правительство страны опасается, что официальное разрешение перевезти кипу в США и расшифровать его может быть расценено как распродажа национального сокровища иностранцам. Объявив, что мы украли его, они сняли с себя всякую ответственность. Затем, после соответствующих переговоров, они согласились передать кипу нашему агентству сроком на один год. Когда реликвия будет возвращена с соблюдением всех должных церемоний, президент и его команда окажутся национальными героями.
– Но почему именно НУМА, – настаивал Рэгсдейл, – почему не Смитсоновский институт или географическое общество?
– Потому что мы не претендуем на сокровище или даже на его часть. У нас есть необходимый опыт, и, наконец, мы лучше других можем сохранить секретность проводимых исследований.
– Вы хотите сказать, что проводите ваши работы исключительно из альтруистических соображений?
– А что еще нам остается делать? Если сокровище будет найдено в море Кортеса, где, как мы полагаем, оно и находится, то по меньшей мере между двумя странами, Мексикой и Перу, начнется спор о том, кому принадлежит все это богатство.
– И наш Государственный департамент наберет очки, выступая в роли посредника, – закончил за адмирала Рэгсдейл.
– Это ваши слова, сэр, не мои.
– Но почему вы все-таки не поставили в известность ФБР и таможню.
– Я информировал Президента, – ответил Сэндекер. – Если его администрация сочла излишним сообщить об этом вашим службам, обращайтесь непосредственно в Белый дом.
Рэгсдейл допил кофе и поставил чашку на поднос.
– Считайте, что мы покончили с этой проблемой, адмирал. И поверьте мне, если я скажу, что мы все испытываем чувство облегчения оттого, что дело закончилось именно таким образом. К несчастью или, наоборот, к счастью – это уже зависит от точки зрения, вы тем самым открыли дверь другой дилемме.
– Совпадение и в самом деле поразительное, – согласился Гаскилл.
– О каком совпадении идет речь? – спросил Сэндекер.
– Я имею в виду, что после почти пятисот лет полной безызвестности два ключа первостепенной важности к тайне сокровищ Уаскара неожиданно объявляются из двух разных источников с промежутком всего в пять дней.
Сэндекер недоуменно развел руками:
– Боюсь, не совсем понимаю то, о чем вы говорите, джентльмены.
Гаскилл, в свою очередь, информировал адмирала о судьбе Золотых доспехов Тиапольо. Он закончил рассказ коротким резюме о деле против Международной компании Золара.
– Вы хотите сказать, что в это самое время другая команда занята поисками сокровищ Уаскара? – недоверчиво переспросил Сэндекер.
Рэгсдейл кивнул:
– Международный синдикат, специализирующийся на кражах, контрабанде и подделках произведении искусства с годовым доходом в миллионы долларов.
– Не имел об этом ни малейшего представления.
– К сожалению, наше правительство и средства массовой информации не просветили сограждан об этого рода преступной деятельности, уступающей по своему размаху только торговле наркотиками.
– Ценность похищенных экспонатов только за одну кражу из музея Гарднера в Бостоне в апреле 1990 года составила двести миллионов долларов, – уточнил Гаскилл.
– Если учесть, что подобные преступные сообщества действуют практически в каждой стране, – продолжал Рэгсдейл, – стоит ли удивляться, что речь идет о целой индустрии с годовым оборотом почти в миллиард долларов.
– Список предметов искусства и антиквариата, украденных за последнюю сотню лет, не уступает количеству абонентов в телефонном справочнике Нью-Йорка, – подтвердил Гаскилл.
– Кто же покупает все эти похищенные шедевры? – спросил Сэндекер.
– Спрос значительно превышает предложение, – объяснил Гаскилл. – Разумеется, богатые коллекционеры косвенно ответственны за эти преступления, поскольку именно повышенный спрос на произведения искусства и способствует процветанию черного рынка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161