Дверь выглядела запертой наглухо.
— Тут я тебя покину, сынок, — сказал пожилой рабочий. — Если ты пойдешь вон по той улице, никуда не сворачивая, то притопаешь прямо в центр Канзас-Сити. Но идти придется долго. И знаешь, парень, на твоем месте я б вернулся туда, откуда приехал.
— Верно, — сказал Гэс. А сам подумал: да, мистер, я бы так и поступил, если б мог. Но не могу.
Глядя на уходящую вдаль улицу, на закопченные, грязные дома, Гэс думал, что может быть, будет лучше, если он отдастся в руки полиции и покончит со всем этим делом. Улица действительно выглядела очень пустынной и безлюдной. И будущее казалось Гэсу совершенно неопределенным, ведущим в никуда, как и эта улица. А когда он вспомнил, что уехал без благословения матери, его охватила глубочайшая печаль.
Со всех сторон его обступали угрюмые многоквартирные дома — никогда раньше ему не доводилось видеть более мрачных жилищ. Он невольно держался поближе к бордюру — ему казалось, что из какой-нибудь подворотни вот-вот выскочит грабитель, маньяк, охваченный жаждой крови, и набросится на него с ножом, или начнет стрелять в него из пистолета, убьет, стащит с него всю одежду и начнет выть...
Но ни на самой улице, ни в подворотнях Гэс никого не видел. Казалось, весь город или спит, или полностью обезлюдел, и остались лишь кошки да крысы, шныряющие среди мусорных ящиков, разбросанного по земле мусора и разбитых бутылок, валяющихся прямо на земле. Нестерпимая вонь, исходившая от многочисленных боен и наполнявшая весь город, лишь усугубляла ощущение, что город умер и разлагается.
Но куда ему идти? Вернуться на товарную станцию? Невозможно. Полиция будет искать его именно там. Рана болела, колени подгибались, но он продолжал идти вперед — ничего другого не оставалось. Хотя, собственно, идти было некуда. Он здесь никого не знал, но если он не спрячется в этом скопище домов-развалюх или не найдет себе такое пристанище, чтобы жить незамеченным и неузнанным, то где же еще ему удастся это сделать?
Из узкой боковой улицы, куда еще не добрался свет раннего утра, вынырнул человек. Но это был не грабитель и не убийца, а все тот же толстый рыжий полицейский в гражданской одежде, который говорил с Гэсом на товарной станции.
— Эй, парень, — окликнул он Гэса. — Я вот подумал-подумал и решил у тебя спросить: чего это ты бродишь один по улицам? Да еще в такую рань в воскресенье?
— Ну, просто прогуливаюсь, — ответил Гэс, стараясь подавить в себе все растущий страх.
— Интересненько, — сказал полицейский. — А вот мне кажется, ты скрываешься от закона.
— Нет, сэр, нет, что вы!
— А ты откуда?
— Вы имеете в виду: где я живу, мой адрес?
— Я имею в виду, не из графства ли ты Форд, в штате Канзас, а? — Лицо полицейского от удовольствия покраснело еще больше: он широко улыбнулся — инстинкт подсказывал ему, что он вышел на того, кто был нужен. — А будешь препираться — получишь дубинкой по башке! Как только я тебя увидел, сразу понял: ага, это как раз тот парень, которого я ищу.
Полицейский быстро провел руками по телу Гэса, сверху донизу; Гэс не сопротивлялся, только вздрагивал от неприятных прикосновений.
— Так, оружия у тебя нет... Ага, а где ты такую рану заработал, а?.. За то, что я тебя поймал, мне наверняка дадут повышение. Лейтенант Мориарти — а? Хорошо звучит, правда?
Мориарти был в прекрасном расположении духа; у него был вид кота, только что съевшего канарейку. Перед ним открывались хорошие перспективы на будущее, его наверняка ожидает повышение по службе! Слава Богу, что он не валялся в постели, а так рано поднялся в это воскресное утро. Как там говорят: кто рано встает, тому Бог дает. А на этот раз ему дано было поймать этого отчаянного грабителя с Дикого Запада, этого Августа Гилпина.
— Вытяни руки вперед, Гилпин, я прицеплю на них железяки, — сказал Мориарти, — на всякий случай. Не люблю неожиданностей. Знаю, что такие, как ты, фермерские ребята вырастают здоровыми и дикими как звери. Видел я таких... приезжают к нам в город, на товарную станцию, гляделками ворочают — что тебе тигр в клетке. Чуть что — готовы драться! Только бы смыться!.. Ладно, давай руки.
И Гэс ощущал именно то, что описывал Мориарти: страх, безумное желание спастись, убежать, готовность кусаться, драться, лягаться — все что угодно, лишь бы не потерять свободу.
— Ну, пожалуйста, сэр, — заговорил Гэс, стараясь сохранять спокойствие. — Я никаких банков не грабил, и вообще ничего не грабил... И никого не грабил... я ни в чем не виноват, я ничего такого не сделал... Вы просто ошиблись...
— Ну, это выяснит судья, — прорычал Мориарти; в его голосе прозвучала даже некоторая обида — будто у него отбирали законную добычу. — У тебя на физиономии написано, что ты виновен. Ты прямо воплощение греха! Парень, я на своем веку повидал уже предостаточно всяких мошенников, да, парень, предостаточно. И доложу тебе — вид у тебя самый грабительский. Ну, давай, давай руки.
Мориарти все же немного нервничал: от огромного молодого человека исходили животная неприрученность, напряженность, нарастающая паника. И он, быстро вытащив пистолет, наставил его на Гэса и сказал, медленно и четко:
— Выставляй руки, или, клянусь Богом, я проделаю в тебе хорошую дыру!
— Я никого никогда ни о чем не просил, — сказал Гэс тихим голосом, в котором слышалось даже некоторое сожаление. — И сейчас тоже не буду ни о чем умолять.
Гэс вытянул перед собой руки, сжатые в кулаки. Кулаки казались вырезанными из огромных кусков дуба. Эти мозолистые руки могли поднимать тяжеленные каменные столбы для забора и ставить их вертикально, а вечером эти же руки нежно доили одиннадцать коров подряд, при этом от однообразных движений руки не сводила судорога, и они продолжали работать все так же уверенно и осторожно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111