Он организовал охрану квартиры Гэса, причем привлек к этому не только людей организации, но и совершенно легальных охранников, в гражданском. Двенадцать человек, сменяя друг друга, несли охрану круглосуточно.
Солтц-младший отправлял нужное количество виски на нужных грузовиках в нужные места в нужное время. Он давал телеграммы Пендергасту во Флориду, сообщая о том, что происходит. И делал все это, потому что его так учили, потому что сама суть организации определяла его действия. Дело не должно страдать, даже если босс убит, а его заместитель тяжело ранен.
Пендергаст вернулся из Флориды и успел на похороны Фитцджеральда. Его присутствие на похоронах придало им грандиозный характер; было море цветов; грузовики были превращены в клумбы, на которых из цветов были выложены красивые символические узоры: подкова из гвоздик, ирландский орнамент из васильков, сердце из красных роз; венки были обвиты лентами с надписями: “Прощай, старый товарищ”, “Да будет земля тебе пухом”, “Да откроются пред тобой врата Рая”.
Глядя на Фитцджеральда, который, лежа в гробу, установленном на катафалке, казался просто мирно уснувшим (казалось, он пышет здоровьем и выглядит вполне счастливым), кто-то сказал:
— Он наверняка уже предстал перед Верховным Бутлегером на небесах. Оттого и выглядит таким счастливым.
У Фитцджеральда на устах застыла приятная улыбка, словно он только что выпил отличного виски; трудно было поверить, глядя на его розовые щеки, что он действительно мертв.
Гэс не смог присутствовать на похоронах; его рана в боку оказалась значительно опаснее, чем ему показалось в первый момент — пуля прошла совсем рядом с легким; неясно было также, не останется ли его рука навсегда поврежденной; к тому же Гэс потерял слишком много крови. И врач настоял на том, что он должен оставаться в постели.
Бесси все время была рядом, хотя ей уже было пора отправляться в Нью-Йорк, где она должна была выступать с оркестром Бенни Гудмена.
— Бесси, — сказал Гэс, стараясь придать своему голосу твердость и даже некоторую суровость, — через пару дней я уже поднимусь на ноги. Так что, пожалуйста, садись на поезд и поезжай в Нью-Йорк.
— Пару дней могут и подождать. А не могут — пускай катятся, — ответила Бесси.
Она ни за что не хотела ехать, но доктор заверил ее, что кровотечение остановлено и никаких осложнений не предвидится — раны должны зажить достаточно быстро.
— Гэс, — спросила Бесси, — ты действительно хочешь, чтобы я поехала?
— Конечно, — очень серьезно сказал Гэс. — Я хочу, чтобы ты покорила Карнеги-Холл.
— Я уеду на месяц, не больше.
— Меня беспокоят только твои белые конфетки. Мне всегда говорили, что кокаин лишает человека рассудка, и он может натворить Бог знает что. И во мне постоянно живет этот страх.
— Я буду осторожна. К порошку прикоснусь только тогда, когда мне будет совсем тошно. А с тех пор, как ты вернулся, настроение у меня все время отличное.
— Ладно. Споешь что-нибудь специально для меня, хорошо?
— Конечно, обязательно, — сказала Бесси, рассмеявшись. — Слушай радио — я буду петь для тебя.
И она поцеловала его. Поцелуй был долгим и нежным.
Ее отвезли на вокзал, и она попросила передать Гэсу, что все в порядке.
Но она не знала, как не знал этого и Гэс, что люди Мики Зирпа следили за каждым ее шагом и что Зирп, зная ее слабость к наркотикам, подослал двух человек — мужчину и женщину, — чтобы они повсюду следовали за ней. Они были веселыми людьми, остроумными, прекрасно одетыми, молодыми, черными и красивыми; они производили впечатление людей, живущих в свое полное удовольствие, без всяких забот. Они паразитировали на пагубной привычке и получали большие доходы.
Они познакомились с Бесси в поезде, и к тому времени, когда роскошный поезд прибыл в Цинциннати, уже делились с Бесси наркотиком, но это был не кокаин, а героин. Наркотик тут же свалил ее с ног, но, отоспавшись, она снова приняла его. Правда, поначалу Бесси пыталась отказаться — до Нью-Йорка, “Большого Яблока”, оставалось совсем недалеко:
— Ребята, подождите, мне в Нью-Йорке нужно много чего сделать! Но они лишь смеялись и приговаривали:
— Да брось, Бесси, тебе будет хорошо, а раз хорошо — так и дела пойдут хорошо. — И радостно подсовывали ей наркотик.
В Нью-Йорк они прибыли в состоянии наркотического блаженства. Разместились все вместе в гостинице “Вэн-Вингерден”. И тут они окончательно сломили сопротивление Бесси, пристрастив ее к новому наркотику. Пока она была рядом с Гэсом, ей удавалось практически полностью воздерживаться от кокаина, а теперь в ней возникла физиологическая потребность в новом наркотике. И эта парочка наркоманов знала свое дело: они накачивали Бесси перед репетициями — не сильно, в меру, — и она пела лучше, чем когда бы то ни было.
Но Гэс ни о чем не подозревал. От Бесси пришла открытка из Нью-Йорка: “Все в полном порядке, жаль, что тебя нет со мной”. ИГэс успокоился. К тому же голова у него была занята другим: ему предстояло многое обдумать после визита, который секретно ему нанес Пендергаст.
Пендергаст принадлежал к старой школе, и хотя его никак нельзя было бы назвать “джентльменом” — несмотря на его богатую и изысканную одежду, — этот крупный, полный человек был боссом из боссов.
Он сразу перешел к делу.
— Прежде всего, Гэс, я хочу сказать, что я оценил то, с какой быстротой и решительностью ты действовал против людей из Чикаго.
— Спасибо, сэр, — сказал Гэс, глядя в потолок.
— Но понимаешь, в газетах из этого такое раздули!
— А разве вы не можете унять газетчиков? Я хотел нанести удар прежде, чем они успеют смыться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111