.. как его там... Кроуфорд, да? Она училась на последнем курсе в Беркбеке, а он был маклером в Лондоне. Ну и что же, по-твоему, это все значит? Тайная торговля секретными сведениями для получения ученой степени историка?
Кэлли заметил, что в гостиной Элен свет погас, но тут же зажегся в спальне.
– Мы только понапрасну тратим время, – сказал Доусон.
– Но можно ведь поискать! Отчего же не поискать?
– Я тебе только что сказал, отчего. Не говоря уже о том, что убитой горем вдове, которая спасается джином с тоником, предстоит услышать, что ее покойный муженек обожал, когда крашеные блондинки в чулках сосут его член...
– И тебя это волнует?
Немного задумавшись над этим, Доусон ответил:
– Ну, не так чтобы очень. Но эти ребятишки у реки...
– Послушай, – сказал Кэлли, – я готов побиться об заклад, что ты прав. Понятно? Я уверен, что ты прав. Честно говоря, я и сам думал так же, когда получил сообщение об этой Боумэн. Моя собственная идея мне не нравится, и я предпочел бы, чтобы все было по-другому, но ведь даже если ты и прав, это же не остановит убийств, а?
Кэлли снова посмотрел вверх, и надежда в его глазах померкла вместе со светом, погасшим в спальне Элен.
– Я хочу, – сказал он, – чтобы мы внимательно проверили связь между Боумэн и ее клиентом потому, что мы не имеем права допустить ошибку, потому, что такая связь существует, – не важно, совпадение или нет, что они оба убиты, – и потому, что это, черт подери, вообще единственное, что у нас пока есть!
– Ты хочешь сказать, что надо что-нибудь делать, – уточнил Доусон.
– Я ведь уже говорил тебе: я допускаю, что ты прав, – тихо, едва сдерживая раздражение, сказал Кэлли. – Но все дело в том, что кому-то пришло в голову устроить себе чертовски веселенькое развлечение – слоняться по Лондону и пристреливать людей. Он, видно, балдеет от такой забавы. Это придает его странствиям по городу особый смак. Он не знает своих жертв, пока не прочтет потом в газетах, кто они такие. Ему нравится сам процесс – выйти на улицу, когда сладкий миг убийства еще впереди. Подкрасться к будущей жертве. Понаблюдать, как беззаботно она ведет себя, ни о чем не подозревая, словно у нее еще есть будущее. Посмотреть на так хорошо упорядоченную жизнь этих бедняг, пока еще живых. А потом – бабах! И хаос. Ладно, я думаю, что именно так все и происходит. Это, несомненно, выглядит для меня убедительно. Но есть какая-то тайна. Его тайна. И я никак не могу подобраться к ней поближе, попробовать ее на зуб, ухватить ее суть. Я не знаю об этой тайне ничего, кроме того, что остается уже потом. Я не знаю его почерка, стиля. Правда, отчасти его стиль заключается в случайных совпадениях, и это, возможно, заведет меня в тупик, но я именно потому и проверяю их, что здесь кроется часть его стиля. А теперь, если у тебя есть какая-то альтернатива... ну, что-то такое, о чем я даже не могу подумать, выкладывай, а если нет, отвези меня домой.
– А ты разве не остаешься здесь? – удивился Доусон.
– Отвези меня домой, – повторил Кэлли.
Спустя четверть часа Доусон остановил свой автомобиль у тротуара рядом с домом, где жил Кэлли. И как бы пуская пробный шар, сказал:
– Я рад, что ты признаешь мою правоту.
Кэлли отвернулся, пряча улыбку. Он вышел из машины и наклонился к открытому окну.
– Майк, – с достоинством сказал он, – следовало бы вам называть меня «сэр»!
Доусон, кивнув, ответил:
– Иди в задницу.
* * *
На автоответчике было записано три сообщения, последнее – от Элен. Голос ее был негромким и предельно уравновешенным: «Говорит Элен Блейк. Моего номера нет в списке. Время звонка двадцать три двадцать. Текст сообщения: ты – сукин сын первой категории».
Кэлли набрал ее номер. После двух гудков включилась запись. Голос Элен произнес: «К сожалению, не могу ответить на ваш звонок. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение, если только вы не Робин Кэлли. В последнем случае – убирайся в задницу».
«Не слишком оригинальная идея», – подумал Кэлли. Дождавшись сигнального гудка, он сказал:
– Прости меня. Ты же знаешь, как все бывает. А тут еще эта история, конечно... Прости меня.
Повесив трубку, он принес бренди и снова набрал тот же номер. Он сказал:
– Тебе не следует записывать слово «задница» на автоответчик. Это нарушает закон о частном радиовещании.
Кэлли, правда, не надеялся, что эта шутка оправдает его. Бренди сделал его вялым, но спать не хотелось. Он влил в себя еще одну порцию и растянулся на тахте. «Его тайна» – так он сказал Доусону. Это прозвучало так, будто он знал что-то, но не понимал. Его тайна... Какая-то навязчивая идея. Некая страсть, сумерки души. Или что-то мистическое. Определенная последовательность слов, некая цепь чисел...
И сколько же всего? Пока четверо. Конец или вообще беспредельность? Первый от тоски, второй для забавы, третий ради девушки, четвертый ради юноши, пятый из-за серебра, шестой из-за золота, седьмой для тайны, которую никому не выдам. Да, это была чья-то тайна... Только вот чья?
«Кому-то пришло в голову устроить себе чертовски веселенькое развлечение...» – услышал Кэлли собственные слова. И дальше: «Он, видно, балдеет от такой забавы. Это придает его странствиям по городу особый смак. Ему нравится сам процесс, сладкий миг убийства еще впереди. Подкрасться... Я думаю, что именно так все и происходит. Это, несомненно, выглядит для меня убедительно...»
Кэлли влил в себя третью рюмку бренди – ту самую, которая должна была бы разом сделать его и вялым и сонным. Он был сбит с толку и раздражен, словно вдруг заснул в поезде, а потом проснулся на своей остановке и мигом понял, что попал туда, где ему совсем не хотелось быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147