Римо нерешительно приблизился к черной входной двери. Вспомнит ли его сестра Мария? Жива ли она еще?
Он позвонил в колокольчик и стал ждать, чувствуя, как внутри все сжимается от волнения. Чтобы избавиться от неприятного ощущения, он стал равномерно и глубоко дышать — как делал еще мальчишкой, когда мир казался особенно опасным и враждебным.
Дверь приоткрылась, высунулась пожилая монахиня.
— Да?
— Я ищу сестру Новеллу.
Монахиня подозрительно оглядела его круглыми совиными глазами.
— По какому делу?
— Меня зовут Римо Уильямс, — сказал он. — Я вырос в сиротском приюте, и сестра Мария Маргарита Морроу обучала и воспитывала меня.
— Понимаю... Что ж, в таком случае позвольте представиться. Я и есть сестра Новелла. Входите, мистер Уильямс.
Римо вошел, и в ноздри ему тут же ударил специфический запах.
Смешанный запах антисептиков, свечного воска и плесени. Примерно так же пахло в здании санатория «Фолкрофт», в том крыле, где находилось больничное отделение. Но только там запах был значительно слабее, а привкус плесени отсутствовал вовсе.
Он двинулся за сестрой Новеллой в гостиную со старомодным сводчатым потолком. Черные одежды монахини развевались, руки она убрала в невидимые глазу глубокие карманы. Голова и шея тонули в накрахмаленном апостольнике — точь-в-точь как когда-то у сестры Марии.
— Как вы нашли нас, мистер Уильямс? — спросила сестра Новелла, усадив гостя в кресло.
Римо подался вперед.
— Видите ли, некоторое время я был знаком с Конрадом МакКлири.
— Как он поживает?
— К сожалению, умер.
— О, прискорбно слышать. Сама я его не знала, но именно мистер МакКлири пристроил сестру Марию к нам в монастырь. Случилось это после пожара. Она была уже совсем старенькая, к тому же после того, как сгорел сиротский приют, у бедняжки просто не выдержало сердце. Переехав к нам, она вскоре слегла. Похоже, мистер МакКлири проявлял к ней особый интерес и несколько раз настойчиво просил нас уведомить о ее кончине.
— Но сестра Мария... она еще...
— Да, пока жива. Но неделю назад она приняла последнее причастие.
— Поскорее бы ее увидеть!
— Вынуждена предупредить, мистер Уильямс, она может вас не узнать.
Лицо Римо исказилось от горя. Плечи опустились.
— О нет, дело не в том, — торопливо добавила сестра Новелла. — Просто она очень плохо слышит, да и зрение совсем никудышное. Так что на многое не рассчитывайте.
— Понимаю...
Они прошли по коридору в другое крыло здания, где стены были оклеены обоями «в цветочек», и только тут впервые для Римо в полной мере открылось назначение этого дома — приют для престарелых и больных. Повсюду через приоткрытые двери были видны старухи. Они или лежали на кроватях, или сидели в креслах-каталках, уставившись в экраны телевизоров. Судя по их пустым бесцветным глазам, они плохо воспринимали окружающую действительность.
Внезапно к горлу Римо подкатил комок, сердце его тоскливо заныло. Он глубоко вздохнул, стараясь укрепить свои силы перед тем, как встретиться с дорогим ему человеком.
Они подошли к двери в дальнем конце полутемного коридора.
— Позвольте я сначала загляну, — прошептала сестра Новелла. Римо кивнул. Сестра тихонько скользнула в палату. Затем осторожно притворила за собой дверь.
Римо ждал, нервно потирая широкие запястья. Ему почему-то стало жарко и душно.
Через несколько секунд дверь отворилась.
— Можете войти.
Римо шагнул в полутемную комнату. Шторы на окнах были опущены и почти не пропускали света. Обстановка состояла всего из одного предмета — дубовой кровати с высокой спинкой, украшенной резными шишечками.
На кровати, укутанная в ткань, словно мумия, неподвижно лежала сестра Мария Маргарита. Римо считал, что внутренне подготовился к этой встрече, но при виде Марии Маргариты сердце у него екнуло.
Прежде Римо никогда не видел сестру Марию с непокрытой головой. Он даже не знал, какого цвета у нее волосы. Теперь же она была без головного убора, и длинные седые пряди разметались по подушке. Но, несмотря ни на что, Римо тут же узнал строгие и прекрасные черты лица, которое когда-то излучало такую доброту и нежность. Да, это была сестра Мария Маргарита. Но воспитанник помнил ее совсем другой: сильной, волевой, с таящими мудрость светло-серыми глазами.
Теперь лицо ее было все в морщинах и очень напоминало корень растения. Вот шевельнулась на подушке голова — похоже, сестра Мария силилась увидеть и услышать, но зрение и слух подводили ее.
— Я привела к вам гостя, сестра Мария, — громко сказала сестра Новелла.
Ответ походил на еле слышное бульканье:
— Т-о-о...
— Я сказала, к вам гость!
Помутневшие от катаракты глаза уставились в темноту.
— Да?..
— Его имя...
Тут Римо перебил провожатую:
— Позвольте, лучше я сам. Не могли бы вы оставить нас наедине?
Сестра Новелла в нерешительности покачала головой.
— О, я не думаю, что...
— Она меня вырастила. Есть вещи, о которых я могу говорить только с ней. Без посторонних.
Монахиня понимающе кивнула.
— Ясно... Ладно, я буду в гостиной. Только прошу, не слишком ее утомляйте.
Когда дверь в палату затворилась, Римо какое-то время молча стоял в полутьме. Казалось, сестра Мария забыла о том, что к ней пришли. Вот пробившись сквозь щель в шторах, лица ее коснулся лучик света.
Римо опустился у кровати на колени, взял в свою ладонь хрупкую и прозрачную, словно восковую руку. Пульс едва прощупывался.
— Сестра Мария?
Голос ее походил на шелест:
— Да?.. Кто это?
— Не знаю, помните ли вы меня...
— Ваш голос...
Римо вздохнул.
— Я Римо. Римо Уильямс.
И тут сестра Мария Маргарита вздрогнула, и с губ ее слетел еле слышный вздох облегчения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85