А вторая дочь двенадцати лет стояла на стреме. Было Тюлениной лет тридцать пять, сама не наркоманка, нашла наилучший способ зарабатывать деньги. Помню, изъяли у нее три пейджера, два мобильника…Да, еще одно место для экскурсий по местам сражений нашего ОБНОНа с наркоманией.— Ох, пожалеет Тютя, что на свет родился, — мечтательно улыбнулся Арнольд, хлопнув кулаком о ладонь.— Его еще найти надо, — сказал я.— Чувствую, найдем, — кинул Арнольд. — И еще интуиция подсказывает, что хреново ему придется, — он вновь ударил кулаком о ладонь. — Вот так мы его.Конноармейская улица располагалась на самой окраине. Шестнадцатиэтажный грязный дом гнилым одиноким зубом торчал среди приземистых бараков.— Здесь, — сказал я, притормаживая. — Арнольд — со мной. Князь — стереги выход.Мы вошли в подъезд.— Пятый этаж, — проинформировал я. — На лифте поднимемся?— Нет, на карачках, — возмутился Арнольд. — Конечно, на лифте!— Тренироваться надо, — поддел я.— В другой раз, — ответил Арнольд. Когда мы уже поднимались в лифте, ближе к пятому этажу я услышал приглушенный звук захлопывающейся двери.— Не Тютя погулять вышел?— А хотя бы и он, — сказал Арнольд. — Князь его внизу возьмет.Мы остановились перед дверью. Я прислушался. За дверью шорохов не было. Я надавил на хлипкую дверь рукой. Она не поддалась.— Что-то есть, — сказал я.За дверью слышалось какое-то шуршание.— Ну-ка, — я отступил на шаг и двинул ногой по двери. Ох, люблю я это дело — выбивание дверей. Ощущаешь себя терминатором, которого ничего не удержит. Дверь вылетела. Куда ей против меня?Тютя лежал в прихожей. И скреб рукой по полу, размазывая собственную кровь.— Они… — прохрипел он.Он дернулся. И прохрипел послабее:— Они!.. Быстрее!Один пролет лестницы можно преодолеть в два прыжка. Кто не пробовал — попробуйте. Это нетрудно, когда очень хочется кого-то догнать. Можно даже и в один прыжок, если себя не жалко. А чего оперу себя жалеть?Я выскочил из подъезда. Выглядел я, наверное, устрашающе. Глаза по полтиннику, в руке пистолет Макарова. На бабок, которые о чем-то ворковали на скамеечке, во всяком случае впечатление я произвел. И на Князя тоже. Он курил, прислонившись к скамейке. Заметив меня, выплюнул сигарету, подался вперед с естественным вопросом:— Что?— Кто выходил сейчас? — крикнул я.— Два лба. Вон, — кивнул на выруливающую со двора белую «Ауди».— В машину! Они пришили Тютю! — Я распахнул дверцу и метко воткнул ключ в замок зажигания. — Арнольд — займись Тютей, — крикнул я ему, вылетевшему из подъезда.Арнольд кивнул, по дурной привычке отмолотив языком что-то вроде — «там уже все сделано до меня».Я рванул машину с места на второй скорости — только кошки из-под колес разлетелись в стороны.— Давай жми, — Князь передернул затвор пистолета.А то мы без него не знаем. На дороге «Ауди» ушла далеко вперед и маячила где-то у светофора.— Ну же! — хлопнул по панели ладонью Галицын.Из моего драндулета я и так выжимал сколько мог. Я надавил на кнопку сигнала. Выжал газ. Мы бешеным мулом пролетели на красный свет.Сперва те, в «Ауди», не усекли, что к ним прицепились.А усекли, когда выехали на шоссе — прямое, ведущее из города.— Ну же! — ерзал Князь.Дальше все было просто. У «Ауди» мотор — не моему чета. У моей лошадки и в лучшие времена движок тянул лениво.— Уходят! — ярился Галицын.— Считай, ушли, — я сбросил скорость. — По «02» надо звонить. Номер засек?— Да, — Князь протянул пачку сигарет с записанным номером.Это только в кино из полицейской машины связь с дежурным и всеми постами. С моей рации можно только за километр связаться точно с такой же рацией.Оповестив по телефону-автомату дежурного, мы вернулись на Конноармейскую. Я поднялся на этаж. «Скорой» еще не было.— Клиент скорее мертв, чем жив, — сообщил Арнольд. — Чем его? — спросил я. — Финарем. Вон лежит.— Князь, ты лбов этих опознаешь? — повернулся я к Галицыну.— Лбы как лбы. Точнее, один — лоб. Второй — мелкий… Узнаю.— Найдем мы их, — заверил с неубывающим оптимизмом Арнольд. — Дурак, — нагнулся он над трупом Тюти. — Лучше бы ты тогда от нас не бегал…
Совсем без проблем жить скучно. А когда их перебор — жить становится тяжко. Еще один труп по этому делу. Правда, у нас за него голова не должна болеть. Тютей должен заниматься убойный отдел да опера из отделения. Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это убийство — звено в цепочке, которую мы тянем. Тянем-потянем, вытянуть не можем. Ох, нелегкая это работа — из болота тащить бегемота…— А может быть, этот? — спросил Женя Рыжов — опер из убойного отдела, тыкая пальцем в очередную фотографию.— Нет, — покачал головой Галицын.Он сидел за столом и просматривал уже четвертый по счету альбом. Там были приятные, средней противности и просто отвратные морды представителей преступного мира нашего города. И Арнольд должен был высмотреть тех, кто выходил из подъезда дома на Конноармейской. Вообще опознавать мельком виденных людей по фотографиям — занятие малоперспективное. С недавнего времени начали создавать видеотеки преступных рож, но пока достаточно скудные.— Этот похож, — сказал Арнольд, указывая на отъевшуюся ряху.— Алексей Стахов, — кивнул Рыжов. — Провел год в сизо за наемное убийство. Освобожден за недоказанностью.— Похож, но не он. Процедура продолжилась.— И этот похож, — Арнольд ткнул в другую фотокарточку.— Обвинялся в изнасиловании, — сказал Рыжов. — Освобожден за недоказанностью.— Не он… А вот этот?— Обвинялся в разбое. Освобожден за недоказанностью, — зачитывал данные Рыжов.— Да что ж они все освобождены-то? — возмутился Галицын.— Так дела расследуют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48