В коридоре было пусто. Рабочий день давно закончился. Только у нас тут — шум, веселье, потеха. Веселая жизнь у ОБНОНа. К ночи начинается.— На лестнице постой. И дверь закрой! — крикнул я.— Я чего, подслушивать буду, что ли? — обиженно заворчал Рок, но исчез.— Надо этого басмача брать, — сказал я.— На чем? — спросил Асеев. — Он сам не торгует. У него «шестерок» для этого дела полно. А «шестерки» против него показания давать не будут. У нас руки коротки.— Будем брать по беспределу, — хлопнул я ладонью по столу.— Три грамма героина на карман, — без энтузиазма произнес Арнольд. — И ствол в придачу… Душу не греет.— А что ты предлагаешь?! — взорвался я. — Чтобы и дальше люди мерли?— В принципе таких людей не жалко, — отметил Асеев. — Но это непорядок — факт.Между полицейскими и ворами есть какие-то правила взаимоотношений. Лучше всего работать честно: поймал — посадил, не пойман — не вор. Но бывают ситуации, когда в рамках нам тесно. У каждого опера бывают ситуации, когда он, если хочет называться человеком, просто не имеет права в них оставаться. Поскольку древнеримские заморочки — пусть погибнет мир, но восторжествует закон — это из области абстрактных истин. А истина конкретная — опер должен защищать людей. И если для этого нужно таджикскому бандиту подбросить наркотик, даже грохнуть его втихаря, — я это сделаю. Правда, при таком раскладе они тоже начинают играть без правил. За десять тысяч баксов грохнуть опера — нет проблем. Или похитить ребенка… От этой мысли по спине пробежала дрожь… Но дрожать не время.— Сейчас идет не борьба с преступностью, — будто откликнулся на мои чувства Асеев. — Сейчас идет война. А на войне, как на войне.— Его найти сначала надо, — сказал Арнольд. — Он хаты меняет раз в месяц. И хата у него не одна.— Подходов к нему у нас нет? — спросил Галицын.— Если бы были, — вздохнул я. — Будем искать.— Будем, — кивнул Асеев.Вежливо постучали. Дверь приоткрылась. В проем просунулась морда Рока.— Тебе где сказали стоять? — гаркнул Арнольд.— Знобит, — заныл он. — Мне бы конфетку.— Это с каких таких щедрот? — уставился на него Асеев.— Ну пожалуйста…— Рок, — сказал я. — Ты на приближенных Моджахеда выхода случаем не имеешь?— Имею, — с видом знатока кивнул он. — Знаю, кто у него на подхвате. Передаточное звено.— Это откуда же? — недоверчиво спросил Арнольд.— Я всех знаю.— Ну, если свистишь…— Не свищу. Это Хаким.— Сам торгует?— Торгует, — сказал Рок.— Тебе продаст?— Надо попробовать.— Будешь покупать…— Ох, — загундосил Рок. — Обо мне и так уже нехорошие слухи, идут.— Не бойся. С такой «крышей» не пропадешь, — ободрил я его. — Арнольд, выдай агенту Року довольствие…
Я включил автоответчик, и послышались голоса. В основном призывы о помощи. «Дочь наркоманка, помогите…» «У нас на этаже собираются наркоманы и колются. Едва не убили моего мужа. Сделайте что-нибудь…» Сообщений набралось полно.В кабинете было непривычно пусто. В нем я был один — все разбежались по делам. Я дослушал записи. И тут зазвонил телефон.Истеричный голос принадлежал женщине. Ощущался явный кавказский акцент.— Это отдел наркотиков?— По борьбе с наркотиками, — поправил я.— Вам двадцать тысяч долларов предлагали, сволочи?! А? — орала она. — Не взяли, а?! Так тротила у нас на всех хватит!— Правда, что ли? — спросил я.— Выблядки!— Слышь, подруга. У нас тоже патронов на всех хватит. И Ахмеду — первая маслина. Весь рынок ваш с землей сровняем. Так и передай, крыса недотраханная.Я бросил трубку. Ну, это вообще наглость… После того как задержали Халика, опер из местного отделения подъезжал к Асееву, намекнул, что азербайджанцы готовы разориться на двадцать тысяч долларов, чтобы выкупить Халика. Мы решили провести комбинацию и взять с поличным задачу взятки. Когда уже все организовали, кто-то из отдела по экономическим преступлениям, который мы сдуру привлекли к мероприятиям, нас продал. Продали свои — это уже настолько часто происходит, что не воспринимается как нечто из ряда вон выходящее. Вот только противно на душе стало.Телефон опять зазвонил. Опять эта крыса азербайджанская? Ничего, сейчас услышит, насколько богат русский язык.— Слушаю! — крикнул я.— Это Стрельцов? — послышался так хорошо знакомый голос.— Он самый, — произнес я. Ох, только ее не хватало!— Это Турусова Анна Леонидовна. Мне сообщили, что Крюков Арнольд недавно пытался отравить и убить еще одну девушку. Моя внучка была не последней жертвой.— Это какую девушку он пытался отравить?— Некую Воронову.Откуда она узнала, что Ворона чуть не умерла? Опять кто-то из наркоманов напел?— Откуда вы это знаете? — спросил я.— Мир не без добрых людей.— Мне кажется, вы заблуждаетесь.— Вы наивны, молодой человек. Как вы наивны.— Ясно. Учтем. Проверим.— Я уже написала в прокуратуру. Так что вам не удастся спустить все на тормоза.— Спасибо за информацию. — Я бросил трубку.Достали!Я вынул из стола толстенную папку с документами — обзорами МВД, документами — и углубился в изучение бумаг, отмечая карандашом интересующие меня моменты, касающиеся деятельности таджикской наркопреступности против которой нам на днях вести войну по всему фронту.После того как в Домодедово изъяли рекордную поставку наркотиков — шесть килограмм героина было спряано в петрушку, — президент Таджикистана Рахмонов заявил что это прискорбный факт, позорящий государство. Правильно, явился громкий факт — вызвал соответствующий шум. Негромкие факты никого не волнуют. А главный факт остается фактом — девяносто процентов героина идет в Россию из Таджикистана. И меньше не предвидится.«20 и 23 июня сего года сотрудниками УБНОН ГУВД гор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48