Зло возвращается. Зло растекается по России мертвенно-белым героиновым порошком.Сегодня на наркоденьги живет оппозиция в Таджикистане, так же подкармливаются там и чиновники. Наркоденьги — это способ безбедной жизни и для российских военных. Многие из них тоже вписываются в наркобизнес, притом очень органично. Чуть ли не каждый месяц на российских военных самолетах, вертолетах изымаются наркотики… «В самолете „Ан-26“ Министерства обороны России обнаружено 3 кг опия…» «В Душанбе в вертолете „Ми-8“ изъято 22 кг опия…» «В Душанбе — опять в военном вертолете — изъято 100 кг опия на миллион долларов — перевозили зелье из Приграничья в столицу…» Огромные деньги — огромные соблазны. Помню, мы задерживали полгода назад бывшего подполковника-пограничника — тот бойко торговал героином; изъяли у него почти полсотни грамм. Героин шествует победно, руша одну за другой все преграды. Мораль, честь — что это сегодня перед длинным баксом Даже для государевых людей, для офицеров. Их кинула Родина в нищету, их поливали грязью, унижали год за годом, кидали умирать за чьи-то деньги в Чечне. Российская власть продала своих военных, внушала им — спасайся сам, делай Деньги. И вот пришла страшная пора — настало время платить по счетам за предательство своих людей. Только вот платят почему-то не те. Платят дети, которые мрут от героина…Я перевернул еще несколько страниц. И тут из коридора послышался истошный вопль:— Клянусь поком, не мои наркотики!У таджиков говор такой — они не «Богом», а каким-то загадочным «поком» клянутся. Арнольд, как осла на привязи, за галстук втащил в кабинет чистенького смуглого перепуганного таджика. На вид задержанному было лет тридцать. Следом ввалились Галицын и Асеев.— Смотри, какого чистюлю нашли, — потрепал Арнольд таджика по щеке.— Это не правда! — долдонил тот. — Не продавал наркотики!— Садись, Хаким, — Арнольд ногой пододвинул стул и силой усадил таджика. — Попался — так веди себя прилично.— Я не попался!— Да ты сверху донизу в порошке измазан, ты в ультрафиолете, как кремлевская елка светился, козлик горный! Деньги меченые, придурок! — Арнольд взял со стола тяжелый комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу и засветил таджику с размаху по голове.— Э! — обиженно завопил тот.— В следующий раз на книжку гантелю положу, — Арнольд кивнул на ржавую десятикилограммовую гантелю, лежащую за двухэтажным сейфом. — Докладывай, басмач драный, откуда героин берешь!— Врут! — крикнул таджик.— Кто врет?— Все врут!Стандартный восточный прием. Хоть двадцать человек на чурку показывают, что он что-то сделал, так он до упаду будет орать: «Они все врут!»Это тот самый Хаким, приближенный Моджахеда, которого нам сдал Рок. Отлично. Взяли за шкирман. Будем трясти, пока не выложит все. Как грушу. «Они все врут» — У нас это не пройдет. Это он пусть судьям заливает…— Ладно, не тот базар. — Я присел на стол напротив таджика. — Ты кто по специальности?— Учитель.— Ух ты! Математик?— Химик. В Душанбе преподавал.— Химик, — с уважением протянул я. — Математику должен знать. Тебе товарищи объяснили, что такое цифра семь? Это минимум, который ты получишь за торговлю героином.— Сколько?!— Поверь, брат. Что бы ты ни говорил, каких бы адвокатов ни нанимал — все эти годки твои. Если… — я сделал паузу.Таджик вопросительно посмотрел на меня.— Короче, где Моджахед? — в лоб спросил я.— Какой Моджахед? — быстро переспросил учитель.— Муртазов.— Не знаю, кто такой.— Разговор такой. Выводишь на Муртазова. Тебе дают год за хранение наркотиков. Да и то, может, условно. Нет — идешь по полной программе. И я тебе не завидую.Хаким посопротивлялся для приличия еще минут сорок. А мы общими усилиями понакручивали описаниями его судьбы в местах лишения свободы. В красках нарисовали ему — куда его будут драть всем бараком, как к чуркам-наркоторговцам на зонах относятся. Пробрало наконец.— Ох, — застонал он, — зачем я этому врагу продал? Ну зачем? Всего-то полграмма!— Курочка по зернышку клюет, — улыбнулся Арнольд.— А, — таджик глубоко вздохнул, щека его дернулась. Он выдал замысловатую фразу на своем языке. — Ладно, буду говорить.— Ты от Моджахеда наркоту получал?— Нет. От Рахима. Муртазов сам ничего не дает. За него Рахимов всем раздает.— Откуда наркотики?— Из Москвы… У Муртазова большие связи. Я знаю, он еще в Таджикистане с русскими военными работал. Военными самолетами в Россию возили. Но недолго. Его чуть не арестовали. Он в Россию уехал, пока дело не замнут. Здесь строился. Сначала плохо было. Потом авторитет приобрел.— Откуда везут?— Из Москвы. Перебой был месяц назад. Но недавно много героина пришло.— Хороший героин?— Не знаю.— А Малюта?— У Моджахеда с Малютой — война. Малюта наглый. Глупый, как щенок. Он все хочет получить. Думает, съест все и не подавится. А все не бывает.— И Малюта начинает убивать оптовиков, которые берут наркотики у вас? — спросил Асеев.— Чего не знаю, того не знаю. Я человек маленький…— Как наркотики из Москвы доставляют?— Не знаю. Человек маленький, кто мне скажет?— Где сейчас Муртазов?— Он ото всех скрывается.— Почему?— Не знаю. Боится чего-то.— А ведь ты знаешь, где он, — встряхнул таджика Арнольд.Небольшая пауза. Потом таджик ответил нарочито бодро;— Не знаю.Видно было — врет, зараза.— Ладно. Если так, договор разорван. А Муртазову я дам звукозапись нашего разговора прослушать. — Я открыл ящик, где лежал работающий магнитофон.— Э, так не по-мужски, — он чуть не заплакал.— Врать — не по-мужски.— Муртазов квартиру снимает. — Таджик вытер со лба пот дрожащей рукой.— Где?— За комбинатом железобетонных изделий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48