Улица там в бок идет. Не помню, как называется.— А мы вспомним, — Арнольд уселся за компьютер и вывел на дисплей карту города.Наконец с трудом мы установили адрес.— Убьет меня, если узнает, — сказал учитель. — И семью убьет.— Не узнает. Не бойся.— Я не могу не бояться… Я привык бояться, — он резко вздохнул. — Вот он где, страх, ножом вбит, — он ударил себя по сердцу…
Арнольд, развалившись на переднем сиденье и уперев колено в панель, листал изъятую у какого-то наркомана записную книжку. Этого добра у нас навалом. Иногда записные книжки содержат немало полезной информации — телефоны барыг, наркопритонов. Обычно мы отдаем списки телефонов технарям, они забивают все данные в компьютер, и тогда вырастают целые кусты связей в наркоманской среде. Так накапливается весьма полезная информация. Только отрабатывать ее нет ни времени, ни возможности. Слишком мало у нас работает людей. Слишком много наркоманов.— Братва, вы поглядите, какой стиль, — Арнольд ткнул пальцем в книжку и нараспев выдал:— «Искали счастье и покой. Нашли разлуку и конвой».— Определенно не шедевр русской словесности, — сказал Асеев, сидящий за рулем.— Зато сколько чувств. Какой драматизм.— Ничто прекрасное им не чуждо, — усмехнулся я, по-тягиваясь на заднем сиденье. — Стихоплеты чертовы.— А вот еще, — перевернув несколько страниц, зачитал Арнольд:— «Я сидел под могучим кишмишем, начиняя мозги гашишем».— Ладно, кончай расслабляться, — сказал я и взял рацию. — Второй, что там?— Пока глухо. Никакого шевеления.Машина стояла в обильно поросшем зеленью дворике, рядом с котельной. За деревьями был подъезд, в нем на лятом этаже была хата, которую снимал Моджахед-Муртазов. Жил там с телохранителем — отпетым бандитом, спускавшимся с гор и скучающим без ежедневного сдирания скальпов.Сперва мы хотели вломиться в хату, но дверь была железная, пока будем вести переговоры, если что и есть на квартире, так обязательно закинут куда-нибудь, потом не найдешь. А спецназ подключать не хотелось.Муртазов был дома. Он выходил на балкон, и в бинокль я отлично видел его одутловатое брезгливое лицо.Нам оставалось ждать, когда он вылезет. Если в ближайшее время не выйдет, надо будет что-то придумывать.Двор был как двор. За кустами четверо краснорожих до-давливали, как классового врага, уже третью бутылку «чернил». За кустами у подъезда на лавочке мальчик, опасливо оглядываясь, тискал девочку, и все было бы ничего, если бы не совсем нежный возраст этих двух созданий. Дворничиха со скрежетом мела двор — метла у нее, что ли, железная? Звук продирал до внутренностей. Да еще, старая, бросала на нас подозрительные взоры.— Вон, коллеги пожаловали, — недовольно буркнул Асеев, кивнув в сторону милицейской машины.— Затовариваться, — сказал я.— Они нам всех распугают, — нахмурился Арнольд, отбрасывая назад записную наркоманскую книженцию.Старшина с дубинкой вылез из «Москвича» с мигалкой, потянулся, сладко зевнул и нырнул в подъезд, в подвале которого располагался оптовый продовольственный магазинчик. Через некоторое время слуга закона вышел, с трудом таща два объемных ящика.— Пиво, — завистливо протянул Арнольд. — А у меня с утра горло сухое.— Ничего, — кинул я. — Переживешь. Я за тебя возьмусь — ты вообще у меня только боржом пить будешь.— Лучше сразу пристрели, как загнанную лошадь, — воскликнул Арнольд.Скукотища страшная — так сидеть и пялиться по сторонам. Но когда это не в первый раз и, что важнее, не в последний, невольно начинаешь находить в этом занятии свою прелесть. Ты — сторонний наблюдатель, мимо тебя проходит чья-то жизнь. Вон стайка малолетней шпаны отправилась по своим делам — явно наши клиенты. Вон два опухших типа вылезли и в обнимку направились куда-то — это явно не наркомафия, это алкомафия. Ярко и дорого одетый азербайджанец с двумя русскими девахами-блондинками под ручку важно вышагивал рядом с нашей машиной.— Браво! Молодец! — высунувшись из окна, захлопал в шоши Арнольд. — Мужчина! В каком вендиспансере таких гарных дивчин отхватил?Азербайджанец кинул на нас гордый, вместе с тем затравленный взор и прибавил шагу.— Арнольд, ты громче ори! — посоветовал я. — Чтобы все слышали.— Не, ну куда это годится? Какая-то обезьяна русских девок пачками скупает, — обиделся Арнольд.— Какие девки, — сказал Асеев. — Кошки помойные…— Глянь, братаны подъехали, — я кивнул на желтый «жигуль» седьмой модели, в котором было двое квадратных.В инкубаторе их, что ли, выращивают? Почему они все похожи друг на друга?— Может, РУБОП? — приценился Арнольд. Отличить борца с оргпреступностью от самого оргпреступника порой весьма нелегко.— Непохоже, — покачал я головой. — Смотри, выставились на точку. Ждут чего-то… Чего им надо?— Не нравятся они мне, — поморщился Асеев. — Ох, не нравятся.Зашуршала рация.— Движение началось, — сообщил Галицын. — Два клиента из квартиры вышли.— Хорошо, — кивнул я.Галицын сидел в подъезде. И ему было видно то, что нам не видно.— Спускайся за ними, — велел я. Подъезд нам был виден отлично.— Пошли, — кивнул я Арнольду. — Моджахед появляется с телохранителем. У машины ставим их сразу под стволы. Первым из подъезда вышел плотный узкоглазый телохранитель. Огляделся и направился к «Фольксвагену». За ним вышел сам Муртазов.,Тут и началось. «Жигуль» с «квадратными» ринулся вперед. У пассажира возник в руках автомат — укороченный Калашников. Затарахтел он отрывисто.Телохранитель Муртазова выдернул руку из кармана. И тут же грохнулся на спину. Когда упал, его пистолет отлетел в сторону.Галицын, высунувшийся из подъезда, отпрянул обратно.Муртазов невероятно проворно для своих объемных телес отпрыгнул в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48