Потребителя найти — нефиг делать. И пройти три-четыре звена от потребителя к крупному поставщику — тоже в принципе возможно, если задаться такой целью. Кроме того, наркоши все друг о друге знают. Так что «рубка палок» — занятие вовсе не бесполезное.— Нужно только везение. Чуточку, — взмолился я.
Постепенно я ощущал, что начинаю выдыхаться. День шел за днем без всякого продыха. Последние недели — череда задержаний, допросов, документов. Привычно все, но тут еще этот порченый героин подоспел. В таком темпе люди долго не живут… Если только эти люди не оперативники отдела по наркотикам. Опер — это вообще существо особое.Вечером в кабинете мы припозднились с Асеевым, а потом извлекли поллитровку водочки, опустошили холодильник, накрыв более-менее приличный стол. Я и Асеев — это не Арнольд. Для нас сороковой градус — это не слишком важная для жизни широта. Но сбросить напряжение иногда надо.— Ну, за что? — спросил я, поднимая стакан.— За будущее, — произнес угрюмо Асеев. — Чтобы оно у нас было.Водка прокатилась по пищеводу, отдаваясь приятным теплом.— Думаешь, не будет будущего? — кисло произнес я.— Может, и не будет. Посмотри вокруг. Мы ископаемые, Терентий. Мы устарели. Нас сменяют поколения, вскормленные на «ножках Буша» и героине, одухотворенные сортирной мутью американских боевиков, получившие образование на американской рекламе, жадное до денег и кайфа. Посмотри на них — обдолбавшиеся «дурью», с иссеченными шрамами от игл руками. Или другие — офисные крысята. чистенькие, прилизанные, готовые мать продать за фирмовые шмотки, отдых на Сейшелах, за то, чтобы свинтить за бугор и ездить на «Мерседесах». Спасибо перестройке за победившее на Руси свинство.— Это дети, — пожал я плечами, — которых воспитывали мы, ископаемые.— Кто, ты их воспитывал? Я?.. Не мы их воспитывали. Их телеящик и порножурналы воспитывали, — с горячностью тамплиера изрек Асеев. — Они прекрасно знают, кто такой Анкл Бенс, но с трудом представляют, кто такой Федор Тютчев. Химия им известна в рамках приготовления винта, хотя с трудом представляют разницу между кислородом и кислотой, если, конечно, речь не идет о кислотной музыке — тут у них все в поряде. Гниль человеческая, вот кто… Иногда застрелиться хочется. Тупик, Терентий.— А что ты хочешь? — пожал я плечами. — Птенцы тяжелых лет России — рынка да перестройки. Они на фиг никому не нужны, кроме наркоторговцев и отчаявшихся родителей. И вообще, какой с них спрос — они выросли на западных продовольственных отходах, которые, говорят, меняют генетику… Ну и еще — мы сгущаем краски.— Это почему?— Во-первых, обычный конфликт отцов и детей. Во-вторых, у нас просто искаженный профессией взор.— Искаженный, да? А ты не знаешь оценок, что у нас в городе на том же Холме около пятидесяти процентов молодежи в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти сидит на игле? Для тебя это новость?— Чего ты Холм вспомнил? Самое наркоманское место в городе.— Нет, Терентий. Это не просто место. Это образец нашего будущего. Новый стандарт. Пятьдесят процентов! Наркоманское стадо, они вместе жуют анашу и винт, колются, воруют, продают и предают, опять колются. Это наказание за какие-то грехи человеческие. Это бездна. Пятьдесят процентов на игле! Защитники страны, будущие Ломоносовы, инженеры, работяги — где вы? Их место прочно занял наркоман со стеклянным взором… Я бы их выжег огнеметом ей-Богу.— Э, так мы вообще обезлюдеем. И у нас поселятся те же наркоманы, только негры и чурки. Освободим место для таких, как Халик и Феликс Имечета.— А мы все равно им освободим место. Впереди — новое нашествие варваров. Мы, нация воинов, превращаемся в одурманенные наркотой отбросы человечества. На наше место грядет дикарь. Все так и должно быть.— Давай выпьем по этому поводу.— Наливай, — согласился Асеев.Полбутылки для меня — не доза. Машину я довел вполне прилично, даже забросил Асеева до дома.Утром чувствовал я себя куда лучше. Иногда хряпнуть водочки — хорошо выбивает усталость и тоску. Только если не часто.— Во, смотри. Образец письменного творчества. Почти без ошибок, — протянул мне Арнольд бумагу, когда я вошел в кабинет.Я взял ее. Там округлым детским почерком, почти без ошибок, правда, и без лишних знаков препинания, аккуратно было выведено:"Рапорт. Для получения достоверной информации о наркобизнесе мне нужно 2 грамма героина.Подпись — агент Рок". Рок, судя по всему, вполне довольный собой, сидел в углу.— Это тебе зачем? — осведомился я.— Для проведения оперативной комбинации, — Рок жадно втянул носом воздух.— Чего? Где ты слов таких набрался? — спросил Арнольд.— Здесь.— Душа горит, да?— Вы же говорили, если я с вами работать буду, вы поделитесь со мной конфетами, — заявил Рок.— Ты совсем тронулся? — спросил Арнольд, взяв его за ухо.— А че?— Ничего… Видишь, контора простаивает. Где Свинота? Кто обещал?— У нее не было «белого». Я ей позавчера звонил.— А сегодня?— Сегодня не звонил.— Так звони.Рок начал названивать.— Люська… Рок… Пару «чеков» надо. Есть? Ну, мы приедем… Кто мы? Я приеду… Ладно.Он хлопнул трубкой и торжественно заявил:— Есть у нее!— Когда продаст? — спросил я.— Через час.— Поехали, — сказал Арнольд.— Без меня, — произнес я.— Втроем? — укоризненно посмотрел на меня Арнольд.— Одну девку задержать — не хватит народу? — возмутился я.— Ладно, — вздохнул Арнольд.— Зайди к Татьяне, попроси поучаствовать. Арнольд отправился в ОРО. Это оперативно-розыскной отдел, занимающийся розыском беглых преступников и без вести пропавших. В ментовском народе его прозвали отделом реабилитации олигофренов. Там опером работала Татьяна, она нам помогала, когда задерживали женщин — мужчины обыскивать их права не имеют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48