Недаром все либералы и «правочеловеки» в голос орут о необходимости ослаблении контроля за наркотиками. Это принцип.— Да чего либералы. У них вообще три любимых группы населения — пидоры, уголовники и наркоманы. Остальные для них не люди. Тут никуда не денешься, — сказал я.— Да уж, факт… Смотри, лучше всего наркота расползается там, где общество выросло на культивировании этого «я хочу». Или где, как у нас, разом сдуло старые идеалы и воцарился принцип — все дозволено.— Слишком ты привередливый. Наркоманам всего-то хочется — вышибить напрочь собственные мозги и стать зомби. А ты мешаешь, мораль читаешь, — усмехнулся я.— Мораль, — скривился Асеев. — По большому счету, хваленый современный свободный человек в массе своей — скотина.— Перегибаешь, пан философ.— Тут не перегнешь… Знаешь, мне кажется, получается, что к концу двадцатого века Сатана пришел на землю не столько с ядерными ударами и танковыми колоннами, не с концлагерями, а с ними — с упакованными, расфасованными дозами наркотика. И губит он не столько тела, сколько души. Не нужно расписываться кровью, продавая душу дьяволу. Достаточно уколоться героином. Тот, кто хочет видеть Всадников Апокалипсиса, пускай заглянут в глаза наркоману. Знаешь, что в них?— Пустота.— Не совсем. Там стремление к радости забытья всего человеческого, стремление растворить себя в балдеже, в кайфе, где не нужно ничего — ни разума, ни совести, где нет необходимости ни в чем божественном.— Как тебя замполиты в твоем ракетном полку просмотрели с такими идеями о конце света?— А какие еще мысли могут быть, когда ты держишь в руке этот конец света? — Асеев замер у окна, глядя куда-то в ночь и, кажется, не видя ничего.— Ладно, хватит тоску нагонять. Поехали?— Поехали.
На следующее утро я еле продрал глаза. Решил уже было выбросить будильник в окно, но потом понял — он мне еще пригодится. И надо ехать на работу. Я, может, снова прор лился бы в сон, но с периферии сонного сознания выплыло слово — Пистон. Это слово звало на подвиги, толкало из постели — теплой и уютной. Я сначала спросонья и не понял, что в нем такого. А когда понял, то встал. Пистон — Моджахед — порченый героин. Может, и удастся протащить эту цепочку. И тогда… Что тогда? Тогда будет ясно…Я залез под холодный душ. Наспех позавтракал. Выпил чашку кофе с молоком. Семья моя осталась дрыхнуть — Арина со вчерашнего дня в отпуске и до сих пор в раздумьях — уронить ли последние деньги на поездку или потратить их на новую мягкую мебель. Я отправился на работу, куда и прибыл, опоздав на пятнадцать минут. Все были уже в сборе.Арнольд и Галицын выглядели как вареные. Нетрудно было понять, почему.— Куда зарулили еще? — строго спросил я.— Да всего-то бутылочку-другую сухого задавили, — виновато произнес Арнольд.— В два ночи?!— Ну и чего? — сказал Князь. — Надо же напряг нервный снять.Через пятнадцать минут Романов собрал весь наш коллектив.— Ловим и отпускаем, — сказал он. — Двух барыг вчера поймали и отпустили. Ну куда это годится?— Ради информации, — ответил я.— Ну да, — кивнул Романов. — Помните фильм «Откройте, полиция». Молодой полицейский спрашивает старого: «Почему ты отпустил вора?» Тот отвечает: «Он сдал нам барыгу, мы получили информацию».— Помню, — встрял я. — Молодой еще сказал: а тот нам сдаст более крупного барыгу. А тот еще более крупного…— Все довольны, никто не сидит, и у нас множество информации, — закончил Романов.— Ну а что ты предлагаешь? — осведомился я. — Как нам с порченым «герой» разбираться?— Что я предложу? Обкладывать надо этого Пистона. Оперустановка по месту жительства. Прослушка. Попытаться найти к нему подходы. Все по науке.— Оперустановку и прослушку — это очередь надо выстоять, чтобы провели.— Оперустановку по адресам сами проведем, не развалимся, — отрезал Романов. Хорошо ему говорить «проведем», потому что проводить не ему. — Прослушку по контрольному делу могут и вне очереди дать.— А могут и не дать… Сами обойдемся, — сказал Арнольд.— Только поосторожнее, фокусники, — нахмурился Романов. — Не дай Бог выплывет все.— Не выплывет, — заверил Арнольд.В прошлом году брали одну серьезную бригаду. У них и нашли чудо техники — аппарат, который можно присобачить к распределительному щиту, и он будет сбрасывать телефонные переговоры на приемник.— Вообще-то у нас следственно-оперативная группа, — возмутился Арнольд. — Чего мы одни пашем? РУБОП пусть оперустановки проведет.— Ты чего, их не знаешь? — посмотрел на меня осуждающе Романов. — Они отбрехаются. Скажут, что они источники этого — ди… тетра… Ну, в общем, той отравы источники проверяют. С «убивцев» тоже спрос маленький. Все на нас… — Он вздохнул. — А с палками — завал будет за полугодие.— Зато если повезет, такое дело поднимем, — сказал Асеев.— Кого это волнует? — отмахнулся Романов. — У кого нет палок, того и бьют палками.— Нам прослезиться над тяжелой судьбой начальства? — спросил я.— Не стоит, — Романов похлопал ладонью по столу, призывая к вниманию. — Итак, распределяем, кто что будет делать. Голицын — ты садишься и направляешь запросы на этого Пистона — в областной информцентр, в ЗИЦ области. Не забудь, чтобы проверили по информарию РУБОПа… Асеев — делаешь установку на улице Чапаева. Арнольд — твой Шарикоподшипниковый проезд. Стрельцов — посмотри, не фигурировал ли Пистон где у нас, нет ли к нему еще подходов. И контактируй с этой…— С Софой.— Именно. Понятно?— Понятно.— Работать, работать и работать — как завещал Ленин, — закончил Романов..— Он учиться завещал, — возразил Арнольд.— А работать не завещал? — строго спросил Романов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48