— Где? — Дверь будки открылась, и в лоб кассиру был направлен пистолет, только не заправочный, а самый обычный, «ТТ».
— Бабки…
Когда они с добычей усаживались в краденый «жигуль», Туман, улыбаясь, повел оружием в сторону бензоколонки.
— А если выстрелить, взорвется?
— Дурак! — ткнул его в бок Тюрьма. — В воздух взлетим.
— Чего, ссышь, да? — хохотнул Туман, но пистолет убрал…
Это было не хуже героинового кайфа. Шуршание денег, сыплющихся в целлофановый пакет. Ужас людей, в которых пялится зрачок пистолета. И Туман, решающий, жить им или сдохнуть с пулей в груди.
Все было по-серьезному. Все теперь было на самом деле. И Туман ощущал себя серьезным человеком, а не мелкой шпаной.
И деньги. Их было столько, сколько Туман не видел за всю свою жизнь. Это был сладостный момент. Стало традицией, возвращаясь на съемную хату, вытряхивать сумку прямо на пол и смотреть, как купюры усеивают старый выцветший ковер.
Деньги. Их надо тратить. Туман прибарахлился. Купил яркую рубашку, кожанку, настоящие американские джинсы, кроссовки «Рибок», очки — темные, такие, как в американских боевиках. Это круто — черные очки, кожанка, джинсы и пистолет за поясом.
Делили добычу по-честному. Так договорились с самого начала.
— За крысятничество на зонах сразу пику в бок, — заявил Тюрьма. — Так что будет по-честному.
Денег было столько, что Туману было не жалко делиться. Он смеялся, сминая в кулаке деньги и запихивая их в карманы. Шварц брал угрюмо, пересчитывал сосредоточенно, разглаживал купюры на столе и обвязывал резинками.
— Пригодятся, — говорил он, облизывая губы. Он стал еще жаднее, чем был.
Кикиморе тоже что-то перепадало, меньше, чем другим. Вид у нее, когда она брала деньги, был какой-то чумной.
— Дела серьезные начались, — нервничал Тюрьма. — Проболтается Кикимора. У нее язык, как жало, длинный.
— А мы ее замочим, — хмыкнул Туман.
Но Кикимора, кажется, понимала отлично, чем занимается вся компания, и вовремя завязала на своем длинном языке узел. Она радовалась как малое дите. Приоделась в кожу, нацепила очки «хамелеон», сделала прическу, выкрасив волосы в розовый, с синими и зелеными оттенками цвет, наложила на лицо яркую косметику, так что стала похожа на нечистую силу. И стала говорить отрывисто, с вызовом, по-крутому. И еще приобрела дорогой, с наворотами плейер для лазерных дисков и теперь с утра до ночи слушала «Муммий Тролль», «Иванушек» и особенно Земфиру, припевая:
— Хочешь, я убью соседей…
Переполненный новыми ощущениями Туман даже меньше стал колоться. Зависимость от героина у него была еще не очень плотная, поэтому интерес к окружающему миру не был утерян. И появилось много возможностей весело провести время.
Они исследовали несколько московских дискотек, на которые раньше их на пушечный выстрел не подпустили бы, вход в них стоил по двадцать долларов, а то и по пятьдесят. Кикимора вообще бы годами оттуда не вылезала, она готова была балдеть там не переставая, дергаясь в ритм музыки и иногда пожевывая экстази, который там можно было прикупить без труда. Ее едва кондрашка не хватила, когда на одну из дискотек прикатили «Иванушки Интернэшнл». Приятели ее такой никогда не видели — она, дико визжа, все пыталась прорваться к сцене, сорвать лифчик и кинуть в кумиров, пока Тюрьма не сбил ей дыхалку чувствительным ударом локтем по ребрам.
— Башню клинит? — прошипел он, но глаза у нее все равно остались чумными.
Туман московские дискотеки не жаловал. Там была охрана, металлодетекторы, поэтому пушку не протащишь, а без нее он ощущал себя человеком только наполовину. Зато он пристрастился к постоянным визитам в «Морозко» — местный кабак с баром. Раньше на визиты сюда не было денег. Теперь кореша могли спокойно с утра до вечера кутить там. Обычно он ходил в бар в компании с Тюрьмой и Кикиморой, Шварц жилился, экономил деньги, похоже, мечтал прикупить иномарку или сильный компьютер, о котором прожужжал все уши.
— Не уважает нас качок, — задумчиво говаривал, устроившись на крутящемся барном стуле и уговаривая третий коктейль, Туман.
— Куркуль долбаный, — Тюрьма хлопал джин. — Каждую копейку считает. Если на халяву — тут как тут.
— Не, я за него башлять по кабакториям не собираюсь. Выяснилось, что праздное времяпровождение требует достаточно много времени. Для Тумана это было нечто новое. Он, привыкший бесцельно шататься по улицам, сидеть в подвале, бесцельно и тягуче убивая часы и дни, вдруг оказался загруженным самыми разными делами. Сегодня — дискач, завтра — кабак. Послезавтра — проехать, присмотреть новый объект, который можно гробануть без затей.
— Надо брать обменник, — все нудил Тюрьма, зациклившийся на этой идее. — Там баксы.
Он был прав. Но обменник брать трудно. Там охрана вооружена. И щитки пуленепробиваемые.
— Найдем, который легко взять… Туман оторвался от чистки оружия, когда послышались четыре условных звонка. Кто-то из своих.
— Открой, — сказал Туман.
— Сам открой.
— Я занят! — заорал Туман.
— Чего глотку драть? — Тюрьма нехотя поднялся и направился к дверям.
В комнату влетела взъерошенная, злая Кикимора, бросила новую кожаную сумку с размаху на стол и плюхнулась в кресло, закинув ногу на ногу.
— Гад, падла, — всхлипнула она.
— Ты чего? — спросил Тюрьма.
— Теперь здесь буду жить, — сообщила она.
— Чего?
— Папашка, мудак, — она потрогала оттопырившееся красное ухо. — Убью его…
— Да ладно шуршать, — отмахнулся Тюрьма.
— А чего? — по-хулигански вызывающе протянула Кикимора. — Думаешь, не смогу, да? Да я лучше вас всех стреляю! Мне его замочить — раз плюнуть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24