По нему тебе светит исключительная мера наказания.
— Бог мой, целая шобла помешанных ментов. — Грек держался хорошо, но видно было, что Пашкина речь начинала его пронимать. Он начинал осознавать серьезность положения.
— Можем, правда, поторговаться. Ну, скажем, ты нам расскажешь что-то, что нас заинтересует.
— Ага, и подписку о сотрудничестве дам… Насквозь вас, ментов, вижу. Ваш дешевый маскарад на меня не действует. Как пацана решили попугать… Давайте лучше по-хорошему расстанемся и обо всем забудем.
— Ехал Грека через реку, — Нестеров в привычном темпе прошелестел по помещению и присел на одно колено около Грека, — а рак Греку цап. — Он схватил уголовника за нос и повернул пальцы.
— Ух, — воскликнул Грек. Из глаз его брызнули слезы.
— Чего плачешь, Грека? Не рыдай, не надо, — хмыкнул Нестеров и вдавил своими стальными пальцами какую-то точку у ключицы вора. Грек на этот раз вскрикнул гораздо громче. — Ох, какие мы нежные, — хмыкнул Нестеров и пережал еще какую-то точку. На этот раз Грек заорал благим матом. — Да не волнуйся так, Грека, мы тебя не больно зарежем. Мы же не садисты какие…
— Сволочь легавая!
— Может быть, и сволочь, — добродушно согласился Нестеров.
— Пользуешься тем, что у меня руки скованы, капитан.
— А ты что, побоксировать хочешь? — обрадовался Нестеров. — Так я тебя сейчас раскую. Давай.
Он так сжал руку Грека, что в ней что-то треснуло.
— Если бы у тебя мозгов сколько мышц было… — буркнул Грек.
— А если бы у тебя мозги были, ты бы с нами сразу договорился и не доводил бы до крайностей, Грека. Не то через реку не переплывешь. — Нестеров встал и уселся на табурет.
— Как-то давно я под Челябинском срок мотал. Зона бардачная была, по первому времени «авторитетов» не слушали, А потом еще из Грузии вагон «отмороженных» прислали. В Грузии у них в камеру черную икру носят и «матрешек» водят, вот боссы ментовские и решили их Севером поучить. Черные наглые, без тормозов, надумали, что они за главных будут. Меня на разбор вытащили. Я один, а их семь человек. С финарями. А у меня одна заточка в руках. Я им сказал, что они завалят меня, но сперва трех-четырех с собой унесу. И они отступили, щенки. А почему? Потому что поняли — меня дешевыми номерами не проймешь. Если надо — я умру.
— Легенда о доблестном рыцаре Айвенго, — хмыкнул Пашка.
— Напрасно смеешься, мусор. Меня даже администрация в зоне не трогала. Знали — не стоит.
— Наслышаны, как ты две зоны на бунт поднял, — кивнул Пашка. — Только тут расклады другие. Тут игры кончились. Если ты играешь без правил, то и мы туда же. Неужели не понял?
— Я все сказал.
— Тогда не обижайся.
Пашка схватил Грека за ворот пиджака и сдавил горло. Грек захрипел. Через несколько секунд его глаза закатились и он потерял сознание.
— Пашка! — крикнул я.
— Не тужи, жить будет.
Пашка взял чайник и выплеснул содержимое Греку в лицо. Грек закашлялся и приоткрыл глаза.
— На первый раз повезло, — Пашка нагнулся к нему. — В другой раз не повезет.
— Отвали…
Полчаса Грек держался, изредка зло отвечая на наши миролюбивые замечания. Потом Пашка сказал:
— Ну, все, художественная самодеятельность закончена… Грек, неужели ты думаешь, что после всего происшедшего я отпущу тебя победителем?
От этих слов мне стало как-то зябко. Трек поднял глаза, посмотрел на Пашку… И начал отступление по всему фронту.
— Стучать не буду.
— А кто просит стучать, Грек? За тобой должок. Ты пересек флажки. Мы просто требуем компенсации.
— Ладно.
— Кто приказал организовать убийство?
— Торгаши. Как прижмет — они злые становятся, хуже урок.
— Кто именно? Григорян?
— Григорян, как же!.. Нет, в первый раз он предложил следака грохнуть. Как не вышло, обратный ход дал. Зато сходняк ихний решил прокурорского добить.
— Почему?
— Им на Григоряна плевать по большому счету. Пусть хоть какая статья ему обломится. Но у них несколько серьезных дел завязано на эту обкомовскую шишку.
— Выдрина?
— Да. Только не знаю — что. Закон о кооперации на подходе — они чухнули, что будет принят обязательно. Какие-то еще заморочки… В общем, все эти лимоны, которые они настричь планировали, могли на корню загнить. А тебя, следак, они считают за основную занозу. Упрямишься, дурила. Как паровоз, на всех парах разогнался. И еще поддержкой секретаря обкома заручился… Нет человека — нет проблемы, как говорил Сталин.
— Понятно, — кивнул Пашка. — Из кого сходняк был? Грек назвал несколько весьма известных в городе фамилий.
— Кто Новоселова порезал? — спросил я.
— Самому интересно. Григорян тоже просил меня выяснить, кто виноват. Я по своим каналам пробовал разузнать — ничего. По-моему, и причин особых убивать его не было.
— А сам Григорян мог?
— Черт его знает! В принципе мог, заказал уши ему отрезать, а потом бегает везде и орет: «Кто убил друга?» Возможности у него для этого были. Один Нуретдинов чего стоит.
— А что Нуретдинов?
— Головорез отпетый. У узбекских баев в услужении был. Людей в асфальт закатывал, чтобы трупов не нашли. Потом там какой-то клан на клан наехал, его прижали, он убежал и к Григоряну прибился.
— Час от часу не легче. У него оружие есть?
— Есть, конечно. И у него. И у самого Григоряна два пистолета. Боится наездов.
— С собой оружие носят?
— Дураки они, что ли! Но когда задымится под сиденьем, могут и вооружиться. А чего им бояться? Куча ментов ручных есть, да еще обкомовское прикрытие.
— Кто эти менты ручные? — заинтересовался Пашка.
— Не про то базар. Не знаю, — отрезал Грек.
— От тебя еще две услуги потребуются, — сказал Пашка.
— Никаких услуг. Что мог, то сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89