Главной индустрией далматинского побережья стал туризм. Теплые воды, пляжи, экзотика маленьких древних городов-крепостей, оригинальная местная кухня, отличные вина, казино — все это привлекало сюда отдыхающих со всей Европы. И с каждым здесь говорили на его родном языке: с англичанами — на английском, с немцами — на немецком, с русскими — на русском.
Междуусобная война разрушила, разметала все.
Туризм, который долгие годы позволял пополнять казну государства валютой, сошел на нет. Прекрасное побережье ласкового теплого моря, пляжи, отели, кафаны — местные трактиры и кабачки, опустели, перестали приносить доходы. Гостеприимство, которым славились далматинцы, почти исчезло. Его место заняли обостренная подозрительность и настороженность. Все проблемы в обществе стали решать силой оружия. Автомат и пистолет сделались главными аргументами правоты и силы.
Вооруженный солдат становился насильником и грабителем, бандит выдавал себя за солдата — борца за независимость Боснии или Хорватии.
Продемонстрировать свое право на передвижение в этих краях можно было только с помощью оружия. Поэтому даже в самой глуши, в местах безлюдных группа Крюкова не притупляла бдительности.
Дорога, а точнее бездорожье, доставляла немалые неудобства. Машина, пыля по проселку, бежала на запад, то поднимаясь на увалы, то съезжая в долины. Опасность возникла в момент, когда ее никто не ожидал. На пустынной гряде холмов Крюков заметил мусульманский блокпост. Сдавать назад, возвращаться и искать другой путь было бессмысленным. Их уже наверняка засекли, и теперь любая ошибка в выборе тактики могла только ухудшить положение.
— Едем.
Крюков не выдал беспокойства ни жестом, ни голосом.
По мере приближения к посту обстановка становилась яснее.
Слева от дороги, за укрытием, сложенным из мешков с песком, на треноге стоял крупнокалиберный пулемет. Крюков видел, как к нему пробежали и заняли места пулеметчик и его помощник.
— Нас заметили. — Предупреждение прозвучало вполне спокойно. — Вера, сбавьте скорость.
Машина вдруг натужно завыла двигателем, словно ей с трудом давался подъем, и медленно поползла навстречу опасности.
— Оружие не показывать! Приготовить гранаты. Вера, рядом с пулеметом чуть придержите. И сразу — вперед! Рывком.
Когда машина выбралась на высшую точку подъема, открылась вся позиция блокпоста. Справа от проезжей части стоял большегрузный фургон без тягача и со спущенными колесами. Солдаты приспособили его под казарму. На веревке, протянутой от фургона к ближайшему дереву, сушилось белье.
Тот, кто расположил блокпост на гребне гряды, был неплохим тактиком. С высоты просматривалась вся долина, и любую машину, ехавшую с востока, можно было обнаружить за несколько километров и заранее приготовиться к встрече.
Крюков поначалу не мог понять, почему в таких условиях их заметили не сразу, а с опозданием. Хотя все объяснялось довольно просто: сыны ислама вершили полуденный салят — одну из наиболее ответственных молитв в мусульманских канонах.
Все подразделение стражи было занято общением с Аллахом. Моджахеды склоняли головы, касались лбами земли, простирались ниц. При этом они благочинно бормотали славословия в адрес всеблагого и всемилостивого Господа, стараясь как можно ярче продемонстрировать свое благочестие. И когда дозорный, несший службу на наблюдательном пункте, подал команду тревоги, резво исполнить ее смогли только два пулеметчика. Однако и они допустили промашку.
Еще издали солдаты заметили, что машина резко снизила скорость и приближалась, ни в чем не проявляя какой-либо агрессивности.
Наводчик, который собирался взять подъезжавших на прицел, привстал и снял руки с рукояток оружия. В глуши, где нес службу взвод моджахедов, машины проезжали нечасто, и появление каждой становилось своеобразным событием в жизни, обещало общение с миром, который лежал за грядой гор.
Машина медленно приближалась. Всем уже казалось — она вот-вот остановится. Ктото из солдат замахал руками, приветствуя нежданных гостей…
Граната, которую метнул Лукин, попала точно в пулеметное гнездо, обложенное валом мешков с песком. Взрыв сбил пулемет, и он ткнулся стволом в землю, перевалившись через бруствер. Пулеметчиков посекло осколками, не оставив им ни малейшего шанса на выживание.
Крюков пульнул смертоносный снаряд вправо по ходу машины, к месту, где все еще кучно стояли окончившие намаз душманы.
— Гони! — крикнул он.
Вера вдавила педаль подачи топлива почти до пола. Джип мощным рывком принял посыл, и стрелка спидометра пьяно мотнулась вправо. Машину затрясло на колдобинах лесной дороги. Сзади по металлу борта застучала барабанная дробь. Это вдогонку машине стреляли пришедшие в себя автоматчики. Но для автоматов «узи», которые производило оружейное предприятие в Хорватии, металл кузова оказался не по зубам.
Верочка гнала джип, не разбирая дороги. На скорости в пятьдесят миль — под девяносто километров в час — они мчались под сенью леса до поры, когда Крюков приказал ехать тише. На посту, как он заметил, не имелось ни одной машины. Значит, организовать погоню душманы не имели возможности.
Через пять километров у развилки дороги, одна из которых вела на юг, джип остановился. Все вышли из машины и увидели, во что могла обойтись им встреча с постом. Задняя часть кузова была посечена пулями. Свежие вмятины светились металлическим блеском по всей ширине задка.
Моджахеды стреляли метко, но ни один из них не учел главного — машина уходила от поста в гору. Потому пули, пущенные ей вослед, шли с понижением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111