И куда бы ни двинулась колонна, за ней будут следить с большим вниманием. Это как дважды два.
Поэтому незаметный уход группы Духова из колонны может остаться незамеченным моджахедами. Слишком уж привлекателен для наблюдателей походный порядок мотострелкового батальона. Значит, чем сильнее гремит колонна, чем больше пыли она поднимает, тем лучше для дела.
Быстро темнело. Машины вползали в сумерки.
— Притормози. — Галеб нажал на плечо водителя ладонью. — Съезд направо. Нам сворачивать.
— «Лампа», «Лампа», я — «Тепловоз», — проговорил Духов в микрофон. — Следуйте мимо. Я на точке…
Они проехали на тихом ходу метров двести. Мишин до боли в глазах вглядывался в серую безразличность сумерек. Галеб шуршал за его спиной картой.
— Осторожно. Еще поворот направо и круто под уклон.
Водитель сбавил ход до самого малого и бережно, будто вез молоко в бутылках или яйца россыпью, свернул с дороги. «Броник» качнуло, словно он собирался лечь на борт, потом машина выпрямилась и пошла ровно.
— Сейчас налево, — приказал Галеб. — Свернешь и стоп. Мы выходим. — И тут же Духову: — Место очень удобное. Ни с одной стороны нас не видно. Внезапно сюда не подойдешь. В случае чего — отобьемся. Потребуется — уйдем с ходу.
Водитель загнал машину в балочку и заглушил двигатель. Стало тихо. Только ветер посвистывал в стеблях сухой травы — тонко и нудно. Стукнули люки. Команды звучали вполголоса. Без лишнего шума, понимая жесткую необходимость тишины, «спецы» выпрыгивали на землю и сразу уходили в стороны, на всякий случай занимая места, удобные для обороны.
— Мотай! — Духов махнул водителю рукой. — Ни пуха тебе, ни пера!
Взревел двигатель, и машина, сдав задним ходом, ушла. Заняв разрыв, специально оставленный для нее, пристроилась к колонне. Вся «броня», яростно газуя, потянулась на унылый подъем. Разгоняясь, машины убыстряли бег, колонна превратилась в единое металлическое существо. Гремя всеми звеньями, она уползала в долину.
«Спецы» затаились в темноте, не выдавая себя ни голосом, ни движениями. Все вокруг оставалось тихим и безжизненным.
Выждав ровно полчаса, Духов подал команду:
— Пошли!
В звездном полумраке его фигура стала главным ориентиром. За командиром шли остальные. И сразу группа оказалась в сыпучем песке. Каждый шаг давался неимоверными усилиями. Ноги засасывало, будто в трясину.
Сперва ступни приходилось тащить вверх и только потом удавалось сделать новый шаг.
— Выбрали дорожку, — пробурчал Мишин, в очередной раз утопая в зыбуне. Он догнал Галеба и пошел рядом с ним. Спросил как бы между прочим: — Вы оттуда?
Галеб не стал возражать.
— Аз анджа.
— Анджа — там, инджа — здесь, верно? — Мишин проявлял нескрываемый интерес к афганскому языку и знал сотни две разных слов на дари и пушту.
— Точно, — подтвердил Галеб.
— И как у них там — анджа?
— Это вы, ребята, скоро сами увидите. — Голос Галеба прозвучал насмешливо.
— Интересная служба у вас. Ходи, поглядывай, запоминай…
— Ну, приятель! — Галеб скептически хмыкнул. — Оценил! Вот спасибо! Ходи, поглядывай…
— А что, не так?
Поняв, что спорить бесполезно, Галеб махнул рукой.
— Так, конечно, но главное — не ходи-поглядывай, а смотри и понимай.
— Понимать не так уж и сложно. Если я что-то вижу, то и понимаю. Тем более если знать язык.
— Как тебя? Мишин? Так вот ты себя обманываешь. Как наши вожди, которые сюда послали армию. Они верили, что имеют право судить обо всем, хотя сами в делах Востока — ни бум-бум. Здесь даже слова нужно понимать особо.
— Если знаешь язык, слова понять нетрудно.
— О, мудрейший, ты заблуждаешься. Вот я сейчас скажу майору Духову: «Веди нас по дороге прямой», как ты воспримешь такое?
Ощущая подвох, Мишин ответил с предельной неопределенностью:
— Очень просто: веди, значит, по прямой дороге. Разве не так?
— Не так, мудрейший, потому что любой афганец воспримет мои слова как строку из Корана. Любой, ибо эта строка на слуху у него с самого детства. Она входит в фатиху — первую суру, и полностью звучит так: «Во имя Аллаха милостивого и милосердного! Хвала — Аллаху, господу миров, милостивому, милосердному, царю в день суда! Тебе мы поклоняемся и просим помочь! Веди нас дорогой прямой, по дороге тех, которых ты облагодетельствовал». Короче, Мишин, при всем моем уважении к Духову я бы к нему с такими словами не обратился. Они ему не по чину.
Духов сдержал шаг и оказался возле собеседников.
— Ты слушай, Сережа, слушай. Галеб тебе объяснит, что положено говорить Богу, а что майору.
Они засмеялись негромко, как велела обстановка.
— Галеб, — сказал Духов, — есть разговор.
— Слава Аллаху! Думал, ты меня и слушать не пожелаешь.
— Это почему?
— У тебя скорее всего уже готов план. Я его могу поломать. Тебе это не понравится.
— Обижаешь, амер. Мне твое мнение очень дорого. Сколько дней, как ты с базы?
— Только вчера там был.
— Значит, впечатления свежие. Что у них?
— Главное — базу принял новый начальник. Амер Аманшах. Определить, чей он, пока не удалось. Выскочил откуда-то из глубины оппозиции. А там, как ты понимаешь, сплошная муть. Кто-то что-то перемешивает, откуда-то что-то всплывает, за всем не уследишь. Потребуется время, чтобы разобраться.
— Этот Аманшах обычная сошка?
— Вряд ли. Слишком велика его уверенность в себе.
— Что изменилось на базе с его приходом?
— Немало. Он сразу нагнал на всех страху. Проверил службу. Счел, что она поставлена плохо. Выгнал двух взводных из караула. Это вызвало перепуг. Поняли — у нового амера широкие полномочия.
— Что реально сделано для усиления охраны?
— Заложена основа системы ПВО.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111