— Он.
Мишин шагнул поближе, встал позади пленного и подколол его ножом в ягодицу.
— Лаж. — Он зло произнес легко запомнившееся слово. — Ложь!
Зоран понял: оправданиям никто не поверит. Диверсанты — жаль они их не перестреляли, — знают, кто был командиром и чьи приказы исполняли остальные. Понял и мгновенно изменил тактику:
— Господин, я знаю, кто издайник-предатель. — Чтобы сообщение прозвучало более весомо, уточнил по английски: — Трейтор…
— Меня это мало интересует. — Крюков смотрел на Зорана с холодным безразличием. — Пусть такими делами занимается контрразведка.
— Господин! — Зоран сыграл ва-банк. Ему хотелось, чтобы русские клюнули и хоть на мгновение расслабились. Если удастся их заинтересовать, отвлечь внимание, он попытается бежать. Эти места Зоран знал давно и хорошо. В пяти метрах за его спиной кусты прикрывают трехметровый обрыв. Спрыгнешь в него и окажешься в извилистом овраге. Небольшой, но все же шанс… — Господин! Я скажу. Это капитан Илич. Он вас сдал. Мне приказали встретить отряд и уничтожить…
— Меня это мало интересует. — Крюков сплюнул и посмотрел на Лукина. — Что будем делать с этим?
— Он еще нужен? — Мишин спросил спокойно, не повышая голоса. Крюков бросил на него быстрый взгляд.
— Думаю, нет.
— Иди. — Мишин рукой подтолкнул Зорана. — Шагай!
Зоран от неожиданности вздрогнул. Это была удача. Его направляли в сторону оврага. Еще два шага… теперь один… Зоран оттолкнулся ногой, пытаясь прыгнуть через кусты. Но он опоздал. Острое жало ножа, блеснувшее в руке Мишина, вошло под левую лопатку…
— Уходим! — Крюков даже не посмотрел в сторону упавшего Зорана.
Они сразу пошли ускоренным шагом.
Вскоре Верочка заметила, что Лукин прихрамывает. Подошла сзади, тронула за локоть.
— Что с ногой?
Первая реакция мужика, когда его о болячке спрашивает женщина, — отрицание.
— А! — Лукин отмахнулся. — Ерунда!
Именно это побудило Верочку отнестись к делу серьезно. Она хорошо помнила, чем кончалось в подобных случаях бодрячество Анисимова. Он мог таскать с собой болезнь до тех пор, пока та не валила его с ног. Затем приходилось лечиться, устраняя осложнения.
На первом же привале, когда они присели отдохнуть и отдышаться после крутого подъема, Верочка подсела к Лукину.
— Ну, сердечный, показывай, что с ногой.
— Все нормально. Ничего не надо.
Верочка обернулась к Крюкову.
— Командир, могу я применить насилие?
Все заулыбались весело. Лукин — растерянно.
— Покажи ей ногу, Алексей. — Крюков не просил, он по-командирски требовал. — Под мою ответственность. Она тебя не укусит.
Лукин со вздохом задрал штанину. Коленную чашечку и голень украшала длинная свежая ссадина.
— И это называется нормальным? — Верочка смотрела на Лукина насмешливо.
— Ты хуже мальчишки, Лукин. Все еще боишься йода?
Акт седьмой
За двое суток перехода диверсанты потеряли вид солдат-новичков, который еще недавно им придавала необношенная форма. Тяжелый маршрут по пыльным дорогам и горным тропам, лазание по густым зарослям, преодоление вброд речушек и ручьев превратили их в лесных бродяг. Но такое преображение нисколько не тревожило Крюкова. Грязные солдаты своей внешностью меньше привлекают внимание тех, кто может заметить их со стороны.
Группа медленно поднималась по крутому склону. Под ногами похрустывали камни большой осыпи. Если кто-то наступал на них не очень ловко, вся масса начинала угрожающе дышать и скрипеть. Поэтому при каждом шаге людям приходилось выбирать для ноги место поудобнее.
Кромка букового леса осталась внизу. На высоту, куда они забрались, дотянуться смогли только наиболее упорные кустарники и трава.
Признаки непогоды появились неожиданно. Приплывшая с севера туча, которую от глаз группы долгое время скрывала Турска Храдина, неожиданно зацепилась за вершину горы Топуз — Булавы и задержалась на месте.
С высоты потянуло холодным сырым ветром. Его струи загудели в каменных лабиринтах скал монотонно и нудно. С севера к туче, застрявшей на вершине, подплывали все новые и новые подкрепления. Туман ложился на горы, скрывал от взоров гребни хребта, заползал в расселины. Дождь еще не пошел, но лица людей уже увлажнились. Казалось, что все вокруг вдруг пропиталось взвешенной в воздухе влагой. Замокрели камни. Заблестели листья кустов и стебли травы.
Крюков остановился, подождал, когда к нему подтянутся другие.
— Остановимся?
— Нет, надо идти, — сказал Лукин. — Самое подходящее время.
Его поддержали. Группа продолжала движение. Из-за тумана пришлось несколько уплотниться, чтобы не потерять друг друга из виду.
Река Бистар, которую им предстояло пересечь, текла в узкой складке, сдавленная с обеих сторон хребтами Голетан и Литице. Долгие тысячелетия борьбы с камнем поток использовал с толком. Он одолел скальную твердь.
Река слизала пальцы отрогов, мешавшие ей течь, вымыла в скалах глубокий каньон. Пролившийся дождь неузнаваемо преобразил реку. Ущелье до краев заполнила вода, грязная, охристо-бурая. Она лизала скалы, оставляла на них обрывки грязной пены. То, что недавно было руслом чистого звонкого потока, теперь угадывалось только по особой стремительности течения. Вода тащила с собой массу всякого мусора — кусты, листву, корни деревьев. И все это звучало угрожающим гулом. Ударяясь один о другой, стучали камни, которые ворочала и катила река. Скрипели коряги, царапая дно. Они пытались сопротивляться потоку. Но где там!
Крюков еще размышлял, как поступить, встретившись с неожиданным препятствием, когда заметил — природа постепенно перекрывала кран, поток стал на глазах терять силу и злость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111