Трудно было вообразить себе более несчастное и безобидное создание: согнутый почти вдвое старик, с пегой в проседи бородой, которую как будто подстригали овечьими ножницами. Темные очки прикрывали незрячие глаза, штаны какого-то неопределенного грязно-зеленого цвета и драный сюртук были испещрены вырезанными из грубой мешковины заплатками. Старые, изношенные до дыр ботинки, одна нога, скорее всего изуродованная ревматизмом и обмотанная грязной тряпкой, торчала наружу из прорехи. В руке у него была тяжелая палка, которой он ощупывал дорогу. За руку его вел мальчишка-поводырь — видимо, сам старик не видел почти ничего. Такой же оборванный, как и слепой, он, однако, был живой и непоседливый, словно воробушек и, казалось, только и ждал, что все вокруг присоединятся к нему, когда он подшучивал над доверенным его попечению несчастным слепцом.Однако не успели эти двое устроиться на своих местах, как шериф, в очередной раз пристегнув узника наручниками к сиденью, подошел к ним.— Далеко собрались, папаша?— Что? — приложив ладонь ковшиком к уху, как это свойственно глухим, оглушительно рявкнул в ответ слепой.Шериф невольно отшатнулся. Охрана расхохоталась. Захохотали и пассажиры. Именно поэтому, а может он и впрямь заметил что-то подозрительное в поведении слепого, но шериф наклонился и сорвал черные очки с лица старика.Тот поднял руку, чтобы прикрыть ладонью глаза, будто испугавшись того, что мог увидеть. Но шериф, перехватив его руку, впился в него подозрительным взглядом.— Сынок… сынок, в чем дело? — прошамкал старикашка.Шериф молча водрузил очки ему на нос.— Может, ты и в порядке, — пробурчал он, — только у тебя под рукой пара на редкость шустрых глаз, старина! Сколько тебе лет, папаша?— А? — вытянув шею и приложив к уху ладонь, проорал тот в ответ.Слегка обалдевший от мощных раскатов его голоса, шериф отступил на шаг.— Эй, парень, — окликнул он мальчишку. — Как его зовут?— «Па» Кумберленд.— Что значит «па»?— Папаша.— А имя-то его как?— А я почем знаю? Приятели зовут «Косым», а бабка наша, та кличет Джошем.— Стало быть, Джошуа Кумберленд, — подытожил шериф, — А откуда вы, парень?— Да с холмов, что в верховьях Килренни, где у кузена Джека…— А сюда зачем пожаловали? — спросил шерифИ снова услышал про кузена Джека, что из Тулмы. Поэтому как только паренек дошел до кузины Мэгги, что осела в здешних местах, шериф счел за благо переменить тему.— Так , стало быть, возвращаетесь в долину?— Кузен Джек, он, вишь ты, послал фургон за толстыми лесинами, вздумал построить новый корраль, потому как Джек, он, вишь ты, собрался к будущей ярмарке наловить мустангов, так что решил, загоню проклятых тварей в корраль, пока они…— Понятно. Значит, едете обратно в Тулму?— Угу. Кузен Джо, он, вишь ты, собрался подержать у себя старика годик-другой, потому что…— У вас никак родственники по всему миру, что ли?— А то нет! — с энтузиазмом воскликнул мальчишка. — Да вот возьмите старого джентльмена — у него пра-пра-правнуков пруд пруди! Да все женаты, и у всех ребятишки, да и те уж выросли да переженились между собой, так что у нас родственников и кровных, и по браку знаете, сколько? Ууу, пропасть! Так и Па Кумберленд всегда говорит!— Слышал я о Кумберлендах, — кивнул шериф. — Но и понятия не имел, сколько их на самом деле.— О, да вы бы видели, сколько их собирается на Рождество…— А ты что собираешься делать, когда отвезешь старика к этому вашему кузену Джо?— Не знаю. Поговаривают, чтобы отправить меня в школу. Ищи дурака!Шериф рассмеялся.— Ну, думаю, с вами все в порядке, — сказал он, возвращаясь к себе. Остальные пассажиры и конвой вместе с ними с трудом спрятали усмешки.Заметив, однако, веселое недоумение на лицах, шериф поспешил объяснить.— Смейтесь, смейтесь! Только, скажу я вам, если бы кое-кто почаще смотрел под ноги, вместо того, чтобы опрометью нестись вперед, так не свернул бы себе шею. Похоже, с этим стариком, папашей Кумберлендом, все в порядке, но когда он ковылял по проходу, мне на минуту показалось, что он не такой уж старик, каким кажется. Уж больно легко он шел.— Так ведь он же здешний, с гор, — пояснил один из охранников.— Конечно, — согласился шериф. — И, можете поверить мне на слово, наши горцы скорее выживут из ума, чем начнут спотыкаться на ровном месте.С этими словами он откинулся на спинку сиденья и принялся смотреть в окно. Поезд подходил к маленькой станции, от платформы, петляя, убегала тропинка, терявшаяся между холмов. Вдруг глаза его сузились, он пристальнее вгляделся вдаль и резко повернулся к пленнику, который опять был прикован к нему наручниками.— Как ты, Чилтон? — спросил он.— Нормально, — буркнул тот.— Может, голоден, или что?— Чего-нибудь бы съел.— Чем тебя с утра кормили в тюрьме?— Рисовой кашей с патокой.— Да ну? Рисом с патокой? Господи, да я бы и паршивому китаезе такое не предложил! Но сейчас будет остановка. Держу пари, мы тут сможем перехватить парочку бутербродов.— Сойдет, — кивнул сохранявший полное спокойствие пленник.Шериф окинул его одобрительным взглядом.— С тобой никаких хлопот, Чилтон, — сказал он. — Ведешь себя, будто совесть у тебя чище чистого. Только вот что скажет суд, хотел бы я знать!— Известно чего! — безмятежно отозвался Чилтон. — Там для таких, как я, один разговор — веревка да петля!— Не уверен, — вполне дружелюбно заявил шериф. — В суде по всякому бывает, сам знаешь. Может, ты понравишься судье, и он даст тебе срок…— Срок?! — вспыхнул Чилтон. — Слушай, Петерсен, а ты согласился бы жить дальше, коли бы тебе предложили обратиться в свинью?— Э… а это-то тут причем?— Да при том! Лучше подохнуть, чем, как свинья, заживо гнить в тюрьме!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78