.. За что залетел-то, жадность что ли сгубила?.. — надзиратель было двинулся в сторону арестанта, но был остановлен его презрительно-спокойным взглядом.
— Не угадал!.. — сказал Вадим, усмехнувшись.
— Не строй из себя праведника. Все вы, «законники», такие правильные, пока в угол не загонят.
Вадим прекрасно понимал, что после «темницы» ничего хорошего не предвидится и решил горячки не пороть. Но и в обиду давать себя было не в его правилах.
— Ладно, пасть закрой, у тебя изо рта воняет, — бросил он.
Вертухай понял, что не на того напал и ушел, пригрозив устроить Вадиму карцер.
Черный же злость свою стал вымещать на Бамбуке. За неточное выполнение «команды» и неопрятный внешний вид он «отправил» худющего и сопливого дедушку отбывать наказание в «карцер», придуманный ради забавы самими заключенными — стоять босиком на «параше» в углу камеры. Постоял Бамбук с полчаса на толчке — снята напряженность: «овцы»— целы и «волки»— сыты.

Глава 3. «ЗАРЯДКА»
Утром, как водится в местах массового принуждения, — на зарядку. Формально — для поддержания бодрости тела и духа, реально — для подчеркивания коллективной зависимости подневольных.
Не обошлось без ЧП, тюрьма без них — не тюрьма. Старший по званию из надзора, известный в ИВС как «мастер спорта по боксу», вдобавок и «чемпион республики» — самодовольный молодчик и, скорее, самозванец, вывел из строя тщедушного мужичка, который не успел спрятать папиросу при его появлении. Перед выстроившимися в две шеренги зеками «боксер», как на груше, отрепетировал на лице залетчика несколько коронных своих ударов, сопровождая каждый ругательскими назиданиями.
Вадиму претила нахальная рожа надзирателя. Антипатия была взаимной: этот коренастый, с пронизывающим взглядом арестант выделялся среди других, держался гордо и независимо, и по понятиям тюремщика, такого непременно нужно было сломать. Как-то насмешливо-зло прищурившись, «боксер» предложил Вадиму спарринг, наверняка рассчитывая на отказ. Получив в ответ: «С удовольствием!» — замялся…
«Милая» улыбка спарринг — партнера вызвала у «чемпиона» нервный тик.
— Готовься! — как-то неуверенно процедив сквозь зубы, он удалился. И, кажется, о своем вызове вовсе позабыл — видимо, умные люди отсоветовали связываться.
«А жаль, — думал Вадим, вспоминая сотрясаемого ударами безропотного, хилого залетчика. — На него ушло бы не более минуты… Надо как-нибудь напомнить ему, что нельзя ударять человека во второй раз, тем более гораздо старшего по возрасту, если тот не отвечает, и даже не думает об этом… Впрочем, таким неведомо чувство благородства — не захочет понять и даже выслушать».
Для себя Вадим уже выработал своеобразную тактику выживания, а вернее, систему, которая позволяла сохранить человеческое достоинство в самых нечеловеческих условиях. Еще в годы службы в армейском спецподразделении инструкторы учили, как не растеряться, вытерпеть, преодолеть самого себя в тех или иных экстремальных ситуациях. К примеру, чтобы не бояться боли, нужно было концентрировать внимание на яркости ощущения боли, стремиться к увеличению ее до пределов, где она не воспринимается. Подобно принципу вышибания клина клином, желание большей боли могло растворить в себе непосредственно причиняемую боль. Блокиатором боли могло стать также искусственное возбуждение эмоций — ярости, ненависти к обидчику.
Гораздо сложнее было «превращение» себя методами медитации в инородное, более прочное, чем человеческий материал тело: камень, железо…
Вадим каждую минуту работал над собой, готовясь к новым испытаниям. Это помогло ему вытерпеть «темницу», в которую поместили его после трехнедельных безуспешных попыток выбить «признания».

Глава 4. КОЛЛЕГИ
В полдень снова вызвали на допрос. В другой ситуации они по-свойски поздоровались бы: еще месяц назад эти двое были его коллегами, приятелями, нередко обращались за советом, поддержкой…
Удивительно, до чего податлив человеческий материал: как пластилиновых, обстоятельства и условия жизни лепят по своему большинство людей!.. Следователей словно подменили: несмотря на внешнюю учтивость, они были самоуверенны, видимо, не в шутку считая себя «право имеющими». А допрашиваемый, сам бывший следователь военной прокуратуры, теперь был для них всего лишь подследственным. И не важно, за что, за дело или по навету, пришили ему дело: маховое колесо «правосудия» уже закрутилось…
Один из следователей даже попробовал почитать что-то вроде нравоучения.
«Сегодня ты на коне, а завтра конь на тебе,» — неожиданно зло подумал арестант.
Вадим отвечал своим бывшим коллегам неохотно и односложно, давая понять, что «раскручивать» его — занятие бесполезное.
«А как бы они повели себя здесь, в камере?» — Вадим невольно улыбнулся, вспомнив рассказываемый в ИВС как анекдот случай с бывшим районным судьей. Чтобы попасть в санчасть и скостить там часть срока, горе — судья задумал перерезать себе вены.
И почти решился на «самоубийство», попросив одного из сокамерников колотить в нужный момент что есть силы в дверь, чтобы прибежал вертухай. Но, видимо, побоявшись, что сообщник подведет или тюремщик опоздает и он изойдет кровью, оставил свою затею.
«Как ни крути, — думал допрашиваемый, почти не слушая следователей, — свобода — категория внутренняя: можно быть рабом в душе, занимая высокий пост и обладая почти неограниченными полномочиями, и можно оставаться свободным в душе, даже находясь за решеткой»…
Сразу же после допроса отправили в карцер — угрозы надзирателя осуществились.
«Здравствуй, карцер, не дам я тебе соскучиться по мне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41