И будь
я проклят потрохами всех на свете кашалотов, если спич ядовитого Коули, в
котором он представил мне Дампира в тортугской таверне "Хромой Альбатрос", не
предвещал того, что в итоге заставило меня засесть за эти объяснения!..

В "Хромом Альбатросе" плескалась какофония запахов: буканьес (мясо буйволов,
запеченное особым образом), пальмовых столов, залитых испанским ромом, чад
панамских наркотических трав и дух крепких, жизнерадостных мужчин. Язва
Коули рассказывал:

- Мы с Вилли пренебрегли Святыми Валентинами и покрутили шашни с нашими
туземными мадоннами. В трюмах у нас тогда скучали три десятка страстных
черных прелестей с Берега Слоновой Кости. Эта интрижка вызвала ужасный
шторм, который отогнал нас почти к шестидесятому градусу южной широты.
Только там, среди айсбергов у Южных Сандвичевых, мы немного остыли и, вылив
на вконец отупевшие головы штурвальных по мере забортной воды, велели им
почаще глядеть на картушку компаса и держаться более северных румбов...

До своего увлечения буканьерством Коули зарабатывал на хлеб в Кембриджском
университете, где он горбатился магистром искусств. Были у Дампира и другие
не менее интересные знакомства. Например, он обратил внимание на известного
Джона Кокса, который мог, не поморщившись, вырезать целую индейскую деревню,
а затем со слезой на щеке исполнить на лютне мелодичную ирландскую балладу.

Я могу с абсолютной точностью назвать час, когда у Дампира испортился
характер. Это был час кончины его его любимца Джоули - цветного
мальчишки-раба, которого Дампир за плату демонстрировал в балаганах
паноптикумов лондонского Сохо после двенадцати лет своих кругосветных
скитаний. Из этих странствий Уильям привез две ценности: дневник путешествий,
который Дампир, как и во время походов по сельве, хранил в бамбуковом
цилиндре, и этот татуированный с головы до ног мальчишка, о котором в афишах
писали, что он - "знаменитый раскрашенный принц". Сорванец скончался через
месяц после прибытия в Лондон и оставил Дампира безо всяких средств к
существованию. Дампир призадумался и решил разменять на фунты стерлингов и
второе сокровище.

Издатель Нептон сразу смекнул, чего может стоить рассказ буканьера о
кругосветном путешествии.

В первый день наборный цех стоял: рабочие не польстились даже на премиальные
и до поздней ночи слушали школяра-чтеца, легче остальных разбиравшего
летящий почерк Уильяма Дампира. В типографии Нептона кашляли мушкеты, рвалась
картечь, свирепый зюйд рвал заледеневшие снасти, тигр с зашитой пастью,
которому так поразился и которого так пожалел Дампир в далеком Сингапуре,
поочередно сражался с пятьюдесятью боевыми слонами, на печатные машины-
мастодонты садились тропические птицы всех цветов радуги, а свирепые вожди
кровожадных племен стучали наконечниками копий в тусклые решетчатые витражи
покрытых свинцовой пылью окон старой типографии. Через несколько дней пять
тысяч этих феерических миров, уже вшитых в перплеты, мальчишки-книгоноши
снесли в магазины и лавки Лондона. И в тот же вечер пять тысяч семей,
живущих в сердце той Империи, над землями которой никогда не заходило солнце,
клялись завтра же рассказать о новой книге всем своим знакомым... Поверьте,
десять процентов за переиздание "Нового путешествия вокруг света" обеспечили
скряге-Нептону весьма сытую и беззаботную старость. Это говорю вам я, капитан
Вудс Роджерс.

И все-таки даже такого триумфа Дампиру было мало. Он с сожалением вспоминал
те ускользнувшие возможности изведать и описать еще более потрясающие
приключения и божился, что в следующем плаваньи он наверстает упущенное. В
самом деле, зачем было торопиться с подавлением бунта на подходе к Гуаму,
когда матросы решили продолжить путешествие, подкрепляясь мясом своих
офицеров. С расправой стоило повременить, и тогда описание тихоокеанского
траверса могло бы получиться гораздо более эффектным.

А как можно было бы украсить случай с его высадкой на один из островов
Никобарского архипелага!.. Разумеется, украсить вначале не на бумаге, а в
жизни, ибо разве можно с совершенной достоверностью описать то, чего не было
в реальности, то, что создано фантазией не Фортуны, а ее раба. О, тем
топором, который Дампир выменял у аборигенов на каноэ, можно было бы добыть
себе джонку шамана!..

Теперь Дампир не жалел о плаваньи, в один из дней которого он записал в своем
дневнике:"Меня достаточно утомила эта сумасшедшая команда..." Тогда он
собирался даже бежать с корабля. Впрочем, чтобы отдать должное Истине, следует
процитировать и следующую фразу дневника:"Однако, чем дольше мы будем плыть,
тем больше знания и опыта я получу, что есть моей главной задачей..."

На Дампира снизошла известность. Сам сэр Джонатан Свифт увидел в Вилли
прототип капитана Покока, с которым вскоре "вышел в плаванье" Гулливер:
"Этот капитан был славный малый, но отличался некоторым упрямством
в своих мнениях, и этот недостаток погубил его..." Хотя, как думаю я,
капитан Вудс Роджерс, Дампира погубил отнюдь не этот недостаток. Его
погубила даже не страсть видеть и описывать мир. Дампира погубило желание
сочинять и списывать со своей биографии книги.

Успех и особенно утверждение действительным членом Британского Королевского
научного общества позволили Уильяму окрутить Адмиралтейство и его первого
лорда. Впрочем, говорят, и сам Колумб изрядно поводил за нос и Фердинанда, и
Изабеллу (короля Арагона и королеву Кастилии), когда обещал им заокеанские
сокровища.
1 2 3 4 5