Один, второй… Однако пёстро раскрашенные, похожие на матрёшек фигурки, уставленные на дальнем барьере, не падали.— Плохо целишься, — недовольно бросил Кольцов.— Вы, барчук, сквозь прорезь на мушечку, а с мушечки на куколку глядите. И будет в аккурат, — поучал Юру одноногий солдат.Юра снова прицелился, удерживая дыхание. Потом передохнул и опять начал все сначала.Выстрел отбросил руку вверх. А фигурок на барьере было столько же, сколько до выстрела.— Наверное, мушка сбита, — оправдывался Юра.— Наверное, — лукаво согласился Кольцов и взял в руки пистолет.Один за другим прозвучали пять выстрелов. Стрелял Кольцов в обычной своей манере навскидку. Впечатление было такое, что он вовсе не целится. А фигурки слетали с барьера одна за другой, точно их сдувало ветром.Равнодушный солдат, повидавший на своём веку всякое, и тот удивлённо замер.Исчезла последняя фигурка.— Браво, капитан! — послышался сзади голос.Кольцов оглянулся. В дверях стоял ротмистр Волин, одна рука за спиной, другая — за ремнём портупеи.— Я думал, вы только пулемётом отлично владеете, — сказал он, напоминая об их побеге от ангеловцев.— Я, ротмистр, был полевым офицером. А там иной раз от владения пистолетом зависела жизнь, — довольно сухо ответил Кольцов.— У нас в контрразведке, капитан, тоже. — Волин вынул свой пистолет, поиграл им в руке. — Пари?— Принимаю, — согласился Кольцов.— На что? Может быть, на коньяк? — прищурился ротмистр.— Согласен.Солдат установил новые фигурки. Волин нетерпеливо махнул ему: отойди! Стал целиться. Но выстрелить не успел. На плечо ротмистра легла чья-то рука.Волин недовольно обернулся: сзади стоял Щукин.— Покажите пистолет, ротмистр. — Начальник контрразведки как-то странно смотрел на растерявшегося Волина.— «Смит-Вессон», — упавшим голосом зачем-то объяснил Щукину Волин, передавая пистолет.Щукин с подчёркнутым спокойствием опустил пистолет Волина себе в карман.— Что все это значит, господин полковник? — скорее изумлённо, чем испуганно, спросил Волин.Щукин ледяным взглядом посмотрел на него и, с трудом совладев с подступившим гневом, ответил:— Не задавайте глупых вопросов, Волин, или как вас там ещё! Вы арестованы!— Не понимаю… Объясните мне, наконец… Это… это черт знает что!— растерянно возмущался ротмистр, и тонкая, голубенькая жилка у него на шее нервно запульсировала.Но Щукин не слушал, он громко приказал:— Взять его!..В тир вошли два унтер-офицера с винтовками и встали как вкопанные по бокам Волина. Ротмистр несколько раз нервно дёрнул щекой и сник. По знаку начальника контрразведки его вывели из тира.Забившись в тёмный угол, Юра испуганно наблюдал за всем происходящим. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ Громко ударил колокол, возвещая о прибытии поезда. Зашевелился сводный духовой оркестр, ярко начищенные трубы музыкантов празднично сверкнули на солнце.Замер строй почётного караула. Офицерская полурота корниловцев в новых, хорошо сшитых мундирах, с шевронами на рукавах, казалось, не дышала.Стихли разговоры мужчин и щебетания дам в депутации почётных горожан. Живописной толпой они стояли под перевитой зеленью аркой вокзала. Впереди всех иконописно выделялся в шёлковой рясе, с золотым крестом харьковский архиерей Харлампий, рядом с ним о чем-то шептались два богатейших человека Украины и России — Бобринский и Рябушинский. Вытянулся и так застыл градоначальник Щетинин.Поезд медленно подходил к перрону. Ковалевский отделился от свиты и встал на краю ковровой дорожки. Он заранее подготовил слова обращения к высоким гостям и собирался сказать, что он счастлив приветствовать в лице генералов великие державы, не оставившие Россию в тяжкий час испытаний. Но когда, шагнув навстречу выходившим из вагона бригадному генералу Бриксу и генералу Журуа, увидел на их лицах одинаковое снисходительно-рассеянное выражение уже привыкших к обязательным почестям людей, вся напыщенность и банальность приготовленной фразы покоробила его, и Ковалевский с неожиданной для самого себя сухостью сказал по-английски:— Рад, весьма рад! — и повторил то же и тем же тоном пофранцузски. Следом за Бриксом и Журуа из вагона высыпали, что-то весело крича на ходу и приветливо размахивая руками, журналисты с тяжёлыми фотоаппаратами в руках. Сразу же бросились в толпу, стремясь во всех деталях запечатлеть церемониал встречи.Гремело неукротимое русское «ура», женщины вытирали платочками слезы праздничного умиления, бросали гостям букетики цветов. Юра стоял в этой толпе и тоже изо всех сил кричал «ура», дважды провёл кулаком по глазам и подумал о том, что теперь с красными будет покончено, раз такие иностранные гости приехали сюда, в Харьков. Впрочем, так думал не один Юра. Многие из тех, кто встречал союзников, с надеждой думали о скором конце войны…Чеканя шаг под звуки встречного марша, к союзникам подошёл начальник почётного караула. Лихо отсалютовав шашкой, отдал положенный рапорт, шагнул в сторону. И генералы в сопровождении Ковалевского направились к неподвижным шеренгам корниловцев.Кольцов и несколько прибывших с Бриксом и Журуа офицеров остались на месте, и тут внимание Кольцова привлекла пронзительная вспышка магния. Он увидел, как один из приехавших с миссией журналистов, взгромоздив на высокий выступ платформы треногу, торопливо меняет в фотографическом аппарате кассету, и что-то удивительно, знакомое почудилось ему в этом удлинённом, с тяжёлым подбородком, лице. Когда журналист, подготовив аппарат к съёмке, снова поднял голову, Кольцов сразу вспомнил весенний Киев, рынок на Подоле… Хотел тут же отвернуться — и не успел;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155