— Думаю, нет. Не нужно забывать, что войны, кроме горя, несут людям кое-что и полезное. — Тем, кто их выигрывает?— Это в первую очередь. Но я имею в виду другое.— Что?— Ну, например… Если брать результат всех войн в широком масштабе.— Как это?— Прошлая война, как известно, кроме разрушений в Европе и несколько миллионов человеческих жертв дала революцию в России. Другое дело, что её использовали потом в своих целях большевики. В Италии и в Германии появился фашизм. А знаешь, чем кончились крестовые походы?— Небось тоже миром, как и вообще все войны кончаются.— Конечно, миром. Но кроме мира?— Не помню. Я никогда не любил читать о войнах. Не люблю войны и военных.— Ну, известно, когда гремят пушки, музы молчат. Так?— Допустим. Хотя на самом деле это не так. Но хорошо. Чем все-таки крестовые походы закончились?— Европейцы стали мыть руки перед тем, как сесть за стол.— Всего-то? — засмеялся Масей. — Был ли смысл воевать ради этого?Острашаб, посмеиваясь, сказал:— Но в итоге, побывав в восточных странах, европейцы познакомились с новыми земледельческими культурами, например, стали выращивать рис, лимоны, абрикосы, арбузы. Научились вырабатывать шёлковые ткани, зеркала. Но и мыть перед едой руки тоже научились только после крестовых походов.— Значит, наши предки были в те времена дикарями?— Ну…— А может, это поклёп?— Могу отослать к историческим источникам.— Не надо. Это, так сказать, занимательная история. В жизни все происходило и происходит иначе. Война — всегда несчастье. Ну, а что может дать теперешняя?— Думаю, в результате её Европа снова изменит своё обличье. Это во-первых. А во-вторых, принесёт мир и победу.— Кому?— Разумеется, и нам, белорусам.— Но теперь «мы» — это совсем не однородное понятие. Ты же слышал, как отец мой рассуждает?— Отец твой сегодня в расчёт не идёт. Он вообще уверен, что большевики не сдадутся.— А ты, как ты на самом деле считаешь?— Мне не хотелось бы сейчас говорить об этом.— Почему вдруг?— Вдруг черт подслушает да разболтает.— Черти давно небось куда-то попрятались. Они и так большого шума не любят, а тут — война…— Нет, ты ошибаешься. Про чертей я тоже могу лекцию прочитать. Но не буду. Скажи лучше, друже, как ты тут живёшь?— Разве не видишь?— Ну, вижу, в общих чертах…— А в частности — отдаюсь целиком деревенскому дольче фар ниенте. По-итальянски это означает сладостное препровождение времени или попросту безделье.— Не пишешь?— Нет. Пытался, но ничего не вышло, душа засохла. А ты чем теперь занимаешься, кроме того, что служишь в городской управе?— Ищу «модус агенди». Modus agendi — способ действия (лат.).

— Что ж, занятие весьма похвальное. В конце концов теперь, видимо, многие увлечены этим. Правда, все по-разному понимают «модус агенди». Ищут его соответственно своим убеждениям и тем обстоятельствам, которые сложились вокруг каждого. В чем же заключается твой «модус агенди»?Острашаб засмеялся.— Долго придётся объяснять.— А ты начни по порядку. Я так понимаю, что способ действия для тебя зависит от того, как будут разворачиваться события?— Конечно.— А события в свою очередь будут зависеть от того, на чьей стороне окажется победа?— Можно сказать так, а можно и наоборот.— Так чьей же ты, Алесь, ждёшь победы?— А неужто ты ещё не понял?— Нет.— Нашей победы жду, нашей!— А если ещё ясней?— Не немецкой, не советской, а нашей. Отсюда и «модус агенди». Ради этого я и к тебе приехал.— Значит, есть люди, которые не желают победы в войне ни Гитлеру, ни Сталину?— Да.— И ты в их числе?— Да.— И много вас?— Не слишком. Дело в том, что немцы на руководящие должности привезли с собой готовые кадры. Это прежде всего бывшие активные деятели так называемых мелкобуржуазных партий. До тридцать девятого года они в большинстве своём действовали в Западной Белоруссии. А мы собираемся ориентироваться на Англию.— На кого?— На Англию.— Почему вдруг?— Потому что Англия от нас далеко.— Странно. Не очередная ли это химера, порождённая провинциальным снобизмом и пустыми мечтаниями?— Так складываются исторические обстоятельства. Мы сейчас имеем то, чего не имели раньше, а именно: нам больше не угрожают ни русификация, ни полонизация. И пока немцы дерутся с большевиками, у нас есть время и возможность наконец-то начать воспитывать свой народ в национальном духе.— А как посмотрят на это немцы? Они же небось тоже намереваются наш народ на свой манер учить? И как на ваш замысел посмотрят их подручные, которых они привезли, Как ты говоришь, в обозе? Может, они за это время совсем онемечились? И не захотят наново переучиваться?— Их не так много. Словом, ради всего этого и создаётся теперь белорусская народная самопомощь.— Погоди, погоди. Что-то я не улавливаю логики в твоих рассуждениях. Народная помощь самим себе… Но ведь ты же сам говорил, помощь эта организуется по приказу генерального комиссара?— Да.— Выходит, вы в немецкую кружку собираетесь налить своего, белорусского пива?— Правильно ты думаешь.— А не станет ли оно смахивать вкусом на мюнхенское?— Надеюсь, что нет.— Знаешь, я слабо верю в это.— Почему?— А потому, что наше, белорусское пиво, в чужой кружке всегда прокисало. Это прошло через всю историю Белоруссии, начиная от удельных княжеств. И не спрашивай почему. Мы его никогда не умели хорошо варить, то пиво. Всегда оно получалось с привкусом. То с польским…— То с русским?— Не стану этого отрицать. Но хочу, чтобы ты тоже признался: в названиях белорус, Белоруссия, белорусский — вторая часть слова и подтверждает, что последний привкус нам не противопоказан.— Ну ты, Масей, всегда был человеком восточной ориентации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113