сразу после полёта он уехал в город, к себе в вуз, где должен был во второй половине дня читать лекции.
Возвращаясь с работы, Сергей подумал о том, что было бы, если б Жос, не мудрствуя, сразу же воспользовался катапультным креслом и парашютом?
Ну что ж?.. Разбился бы самолёт… И не докопались бы, поди, до причины, приведшей к заклинению управления!.. Подумали бы, погадали и записали скрепя сердце: «Причину выяснить не удалось».
И тогда на других подобных самолётах могла бы возникнуть аналогичная аварийная ситуация. И может быть, не один раз. И неизвестно, с каким исходом для пилотов.
* * *
А на следующее утро на имя Тамарина была получена короткая телеграмма от главного конструктора 55-го:
«Поздравляю с геройством! Дефект, выявивший себя, можно считать навсегда устранённым! Спасибо. Мирнев».
Не все тогда знали, что главный был болен и телеграфировал из больницы.
Глава пятая
В конце недели Тамарин пригласил Стремнина провести вместе вечер.
— Ты будешь один?
— Нет, с Надей… Я тебе о ней рассказывал на Оке.
— Значит, студенты ещё не побили тебя за неё?
Жос рассмеялся:
— Слава богу, Серёжа, все обошлось.
Лицо Тамарина светилось, и Сергей с нескрываемым интересом разглядывал его, а потом сказал тихонько:
— Знаешь, Жос, я независтлив… А все же удивляюсь: какой-то ты вечно тёплый, и вокруг тебя тепло, и люди к тебе тянутся, и живёшь ты легко и добро, успеваешь всех согреть, и все-то у тебя выходит будто бы без трений — мило, просто и красиво!
Тамарин только отмахнулся:
— Ой, Сержик!.. Я твёрдо усвоил, что никому не доставляет удовольствие видеть кислые лица и тем более слушать о чужих болезнях!..
Некоторое время они молча глядели в окно. День клонился к вечеру, механики прибирались у самолётов, на некоторых машинах уже успели упрятать остекление под брезент. Тамарин спросил:
— Ну так как же, Серж, принимаешь моё приглашение?
Сергей повернулся к нему, глаза его потеплели:
— Где и во сколько?
— В Доме кино… Там хорошо и всегда гостеприимно…
— Но ты не сказал, во сколько?
— Приезжай к семи, будем ждать тебя в вестибюле.
— Хорошо, я буду… Постой, уж не торжество ли у вас какое?
Тамарин, обхватив его за плечи, сжал радостно:
— Да, да!.. Именно праздник, который мы в силах создать сами!.. И надеюсь, нам втроём будет чертовски хорошо!
— Дружище, кажется, ты и впрямь влюбился не на шутку?!
Жос стиснул что было сил веки, изобразив на лице жгучую страсть, но тут же, видно, устыдившись шутовской своей гримасы, тихо улыбнулся:
— Отвечу словами Тютчева:
Земное ль в ней очарованье,
Иль неземная благодать?
Душа хотела б ей молиться,
А сердце рвётся обожать…
Шагая по Брестской от Белорусского вокзала, Сергей увидел женщину с корзинкой незабудок. Его осенило купить букетик этих милых цветов.
Тамарин и Надя Красновская ждали в вестибюле у входа. Жос выглядел чуть смущённо. Но Сергей лишь скользнул по нему взглядом и уставился на Надю. Как ни готовился он к встрече с интересной, эффектной девушкой, все же не сумел скрыть изумления. Она так мило сморщила нос, улыбаясь ему, что он почувствовал, как и его рот расплывается в улыбке. Темно-синее маленькое платье как нельзя лучше выявляло её женственность. Сергей знал, что глуповато улыбается, и ничего не мог поделать с собой. Надя светилась таким непосредственным очарованием, такой располагающей добротой, что он так и не сумел притушить на своём лице невольного её отсвета, и это заставило его стушеваться.
— Сергей Стремнин, — смущённо представился он. Она протянула руку:
— Надя.
Сергей замешкался слегка, потом перехватил цветы левой рукой и ответил на рукопожатие девушки. Искренность её глаз стала ещё ярче, а потешно сморщенный нос даже чуть затрепетал.
— Таким именно я вас и представляла!
Эта фраза его ободрила:
— А я должен признаться… Позволите?.. Жос рассказывал о вас… Но теперь-то я вижу, как беден наш язык, чтобы хоть в какой-то мере отобразить истину…
— Спасибо, Серёжа, вы очень добры ко мне… Впрочем, я так старалась.
— Это Стремнин, Надюша! — шутливо предостерёг Жос. — Я предполагал, что он опасен, и всё же недооценил его… Друг мой, ты чересчур крепко стиснул в руке цветы!.. Если намерен подарить их Наде, то поспеши, пока окончательно не завяли!..
— Фу ты, господи!.. — естественно изумился Сергей, слегка краснея. — Незабудки?! Ну раз их сам всевышний посылает, примите, Наденька, от нас с Жосом.
— Чёрт возьми, твоё счастье, что я никак не заведу себе белых перчаток!
И, переглянувшись втроём, они дружно расхохотались и двинулись в зал.
* * *
Столик был заказан Тамариным заранее. Он оказался в углу, и публика пялила на Надю, Жоса и Сергея глаза, когда они пробирались к своим местам. Однако очень скоро молодые люди перестали замечать происходящее в зале. На столе поблёскивало набитое льдом мельхиоровое ведёрко с двумя бутылками шампанского, возле красовалось некое помпезное сооружение, на поверку оказавшееся салатом из крабов. Один вид его вызвал у Нади лёгкое головокружение. Тут же сбоку на блюде розовели тонкие ломтики рыбы, подёрнутые «слезой» и точно сошедшие со старинного фламандского натюрморта, а рядом скромно темнела в судочке горка маслин. Были здесь и ветчина, и заливная рыбка, много зелени, среди которой алели тугие помидоры — в начале-то лета! — и ещё, пожалуй, намётанный глаз гурмана смог бы сразу выделить коричнево-янтарные шляпки маринованных грибов… Словом, при виде всех этих яств молодёжь, едва успев рассесться по местам, была уже не в состоянии разглядывать происходящее в зале.
Тамарин облюбовал высокий бокал, налил воды, а Надя поместила в него букетик незабудок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133