Его красные губы выкачены вперед, глаза закрыты, а громадные руки неподвижно лежат на обтянутых синим шелком коленях. Я подкрадываюсь, заношу свое оружие над его головой и…
– Ты что тут делаешь? – прервал мои мечты недовольный мужской голос.
Я отпрыгнула от двери. Передо мной стоял высокий румяный дружинник. Я часто видела его во дворе, только не помнила имени.
– Подслушиваешь?
Я поспешно затрясла головой.
– Ну-ну, – отодвигая меня в сторону, снисходительно хмыкнул он и закончил: – Не успел отойти по нужде, как тут же соглядатаи…
– Да не подглядывала я! – чуть не плача выкрикнула я. – Мне Анастас нужен!
– Нету тут Анастаса, – довольный моим страхом, заявил дружинник. – Он там, в дальней клети. А ты ступай и благодари Бога, что я такой добрый.
– Спасибо!
Дружинник удовлетворенно хмыкнул и, уже мне в спину, произнес:
– Тебе повезло. Чуть позже меня сменит человек Горясера…
– Горясера? – Я остановилась. – Он же уехал.
– Вернулся уже, – ответила темная фигура у дверей.
У меня сжалось сердце. Нужно спешить. Если не уйдем сегодня, то ночью меня силком потащат к Святополку.
Херсонесец оказался в самой последней клети. Он сидел над небольшим кованым сундучком и мечтательно оглаживал его деревянные бока. Увидев меня, Анастас вскочил и расплылся в притворной улыбке:
– Рад тебе, рад… С чем пожаловала?
Я не стала ходить вокруг да около:
– Княжна будет ждать тебя в церкви по Вечернице.
Херсонесец кинул беглый взгляд на сундучок и вздохнул:
– Что ж, пусть так.
Говорить нам больше было не о чем. И делить нечего. Я повернулась и пошла назад. В переходе маячила фигура знакомого дружинника. Еще не сменился… Словно отзываясь на мои мысли, в глубине перехода послышались торопливые шаги и звон оружия. Из темноты вынырнули двое воинов.
– Я к князю, – произнес один.
Меня отбросило к стене. Горясер!
– Что-то ты быстро вернулся, – заметил дружинник.
– Так вышло.
Горясер оставил своего спутника у дверей и скрылся в княжьей горнице. Дождавшийся смены дружинник вздохнул и, бормоча что-то под нос, пошел прочь. Я отлепилась от стены. Новый страж замер под дверью, будто изваяние.
– Жимарук! – Дверь отворилась, и из нее высунулась голова Горясера. – Зайди к князю!
Страж послушно нырнул в проем. Я мысленно возблагодарила Бога и двинулась вперед. На темном полу перед горницей Святополка распластался светлый луч. Торопясь выполнить приказ вожака, наемник не удосужился плотно прикрыть дверь. Чего это он так спешил? И о чем там говорят?
Любопытство подтолкнуло меня к щели. Зыркая по сторонам – не видит ли кто, – я приложилась к косяку.
– Их осталось немного. Из Родни все ушли, в Вышегороде – не больше сотни, в Искоростени два десятка, – деловито говорил Горясер. – Жимарук был в Ольжичах и Переяславле. Там их около трех сотен. Остальные двинулись в Перемышль и Червень…
– Это так, мой князь, – подтвердил незнакомый голос.
– Червенские города меня не волнуют, – услышала я низкий голос Святополка. – Передал ли ты мои слова верным боярам?
– Да, князь. Но…
Святополк перебил:
– А что любечский посадник?
– Туда отправились мои люди. Все будет решено к рассвету, князь.
– Хорошо. – В горнице тяжело заскрипела скамья, – должно быть, Святополк встал. – Нынче же ночью все кончится. Эти разговоры о власти Болеслава, его спесь… Я заткну ему рот. Поглядим, так ли он будет спесив, когда узнает, что все его воины полегли в сырую землю…
Святополк засмеялся. Я зажала рот ладонью. Так вот зачем ездил Горясер! Окаянный испугался поляков и опять взялся за свое! Когда же? Ах да, Горясер сказал – «к рассвету»… ,
– Тебя осудят, князь, – вдруг сказал Горясер. – Многие отвернутся от тебя. А я слышал, будто Новгородец собирает дружину. Ты сильно ослабишь свое войско и тогда не сможешь противиться брату.
Наступило молчание. Только Окаянный топал по скрипучим половицам. Туда-сюда, туда-сюда…
– Меня никто не посмеет осудить. Болеслав умрет вместе со своими слугами, мои бояре трусливы и не посмеют поднять головы, а Ярослав… – Он задумался, а потом продолжил: – Это даже к лучшему, что он собрал дружину. Всех убитых поляков спишем на его лазутчиков. Болеслав же попросту исчезнет.
– Люди не поверят…
– Двери! – вдруг заметил второй наемник. Ко мне затопали быстрые шаги. Я сорвалась по переходу, на крыльцо, через оживленный двор… Вот и терем Предславы, узорная дверь…
– Княжна! Бежим! Скорее!
Княжна подскочила ко мне. В расширившихся глазах замер страх.
– Что?! Анастас отказался?
Я замотала головой.
– Тогда что?
– Потом расскажу… А нынче нельзя ждать.. Я металась по клети, выискивая узел с вещами.
Куда он запропастился?! А время летит, подгоняет, будто плеть. Наступит ночь, и Киев покроется кровью, а по окрестным городам, встречая Смерть-Морену, завоют собаки. Когда это начнется? Может, уже началось? Может, Горясер уже вышел из мрачной горницы и собрал на дворе своих людей? Бесшумными ночными тенями они крадутся по переходам, вползают в клети… Как тогда, в доме Улеба…
– Я никуда не пойду! – Предслава уселась на кровать и, сложив руки на коленях, уставилась в окно.
Ее безрассудство всколыхнуло во мне волну гнева.
– Пойдешь! – сквозь зубы прошипела я.
– Нет. – Княжна тряхнула головой. – Пока не узнаю, в чем дело, не сдвинусь.
Я подскочила к постели и уперла руки в бока:
– Слушай, коли хочешь! Окаянный приказал убить всех поляков! Горясер уже отвез эти приказы в Ольжичи, Родню, Вышегород, Любичи, Переяславль… Болеслав умрет. И все его люди. Этой ночью поляков не станет! И нас тоже…
В этом я не сомневалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96