— Не забывай, кто она, — напомнил Станбог. — Ее народ не любит много света и открытых пространств. Не славились гномы никогда и изящными логическими построениями.
— Дайте ей хоть начать, — вступилась за старуху Ракушка.
Водянистые зеленые глаза открылись. Послышался невнятный шепот:
— Скажите Жабьему Цветку, в чем дело.
Нистур неуверенно начал:
— Тут такое дело… в общем, убили кой-кого…
— Убитый кочевник! — взвыла старуха. — Проволока, петля на шее!
— Как она могла узнать об этом? — поразился Нистур.
— Жабий Цветок много чего знает, — сказала Ракушка. — Давай, старушка, продолжай.
— Скажите еще! — потребовала та.
— Вождь кочевников хочет знать, кто убил того, или будет война…
— Война! — простонала та. — После войны много добычи. Ух ты! — И, продолжая ухать, старуха запрыгала на одном месте.
— Приятно видеть хоть кого-то, кого не пугает такая перспектива, — заметил Нистур. — Ну так вот. Правитель Тарсиса хочет, чтобы мы нашли убийцу. Но подозреваемых столько, что нам всех не успеть допросить, да и убить нас могут.
Да и уже пробовали. Я сейчас все объясню. Кто-то нанял меня убить вот этого парня, который…
— Ты не убийца! — крикнула старуха. — Ты — поэт! Слова складывать, рифмы строить! Ты — поэт!
— Мое искусство никогда еще не было определено так лаконично. Да, я поэт.
Но раньше я… ну, нанял меня один аристократ, чтобы… Эй, что ты делаешь?
Старуха-гном шарила в его кошельке.
— У тебя сахар есть?
— Попытайся сконцентрироваться на деле, — терпеливо предложил Нистур, вежливо, но настойчиво забирая кошелек из ее грязных рук.
Станбог протянул старухе кусок плавленого сахара, и по ее лицу расплылась блаженная улыбка.
— У кочевников есть шаман, — попробовал взять дело в свои руки Железное Дерево. — Мы думаем, что он…
— Колдун! Амулеты! Лица не видно! Он — нет!
— Обнадеживает, — сказал Нистур и продолжал:
— Если мы не найдем убийцу.
Правитель убьет нас или отдаст под пытки вождю дикарей.
— Да, он делать это! Разрезать на куски! Сжечь на медленном огне и это… это… — Было похоже, что старуха потеряла мысль, если то, что бурлило в ее голове, можно было назвать мыслями.
В разговор вступил Станбог, заходя совсем с другой стороны:
— Наш друг-воин мучается от страшной болезни. Его когда-то укусил черный дракон.
— Это все? — спросила вдруг старуха.
— А тебе мало? — буркнул Нистур.
Не обращая на него внимания, старуха-гном вскарабкалась на камень. Показав пальцем на Железное Дерево, она проверещала:
— Иди сюда, нагнись!
Наемник подошел к камню и наклонился так, что его лицо оказалось на одном уровне с лицом старухи. Несколько секунд она смотрела ему в глаза, затем вдруг резко оттолкнула солдата обеими руками в грудь, а сама кубарем слетела с камня и пошла колесом по кругу, делая неожиданные прыжки и кувырки.
— Все ясно, — подытожил Железное Дерево. — Гномы тоже бывают полными идиотами.
— Быть может, — возразил Станбог, — но скажи, когда и где безумие считалось несовместимым с даром предвидения?
— Ты и сам-то не подарочек, — не очень вежливо сказала Мирса, обращаясь к Железному Дереву.
Неожиданно, выдохнувшись, старуха грохнулась на пол, затем с трудом поднялась на ноги и ткнула пальцем в сторону Железного Дерева.
— Твоя проблема не дракон, — задыхаясь, проскрежетала она, — твоя проблема — не вождь дикарей. Музыкант!
При этих словах Железное Дерево вздрогнул, словно от сильного толчка.
Старуха взвыла:
— Что? Попала?
Затем, расхохотавшись, она ткнула пальцем в земляной пол.
— Лекарство от укуса дракона? Туда! Вниз! Искать огненного червя!
— Искать кого? — попытался выяснить Нистур, но старуха уже ничего не замечала вокруг и лишь бормотала:
— Вождь дикарей! Шаман! Важный советник! Музыкант! Все они! Все одно! Все в одном! Фальшивые глаза! Фальшивые глаза!
Неожиданно ее собственные глаза закатились, и горбатая старуха снова повалилась ничком на пол, где ее тело стали сотрясать судороги, швыряя ее из стороны в сторону. Ударившись головой о камень, она затихла. Станбог пощупал ее пульс и заглянул под веко.
— Она умерла? — с сожалением в голосе спросила Ракушка.
На лицах остальных были написаны лишь растерянность и любопытство.
— Нет, — ответил лекарь, — она просто уснула. Так бывает с гномами, обладающими сверхъестественными способностями. Напряжение, да на полный желудок — вот организм и защищает сам себя. Немудрено. Ладно, видимо, больше мы от нее ничего не добьемся. Мирса, отнеси ее на кровать, и пошли отсюда.
Если бы Жабий Цветок не спала беспробудным сном, она бы сочла невежливым то, насколько поспешно гости покинули ее дом. Снаружи даже воздух грязного, залитого отбросами переулка казался свежим морским бризом. Продышавшись, первым заговорил Нистур:
— Напрасная трата рыбы и сухарей.
— Я не уверен, — возразил Станбог. — Насколько я в этом разбираюсь. Жабий Цветок действительно говорила, находясь в трансе предсказателя. Проблема в том, что образы и логику гномов трудно перевести в понятные нам знаки. Слушай, солдат, что это она тебе твердила про какого-то музыканта?
На мгновение на лице Железного Дерева появилась неуверенность, но затем, взяв себя в руки, он сказал:
— Нет, ничего. Просто вспомнил я одну историю из своего прошлого. К нашему делу это не относится. Как-нибудь расскажу. Не сейчас.
— Дело твое, — согласился Станбог. — Но все-таки что-то она ухватила.
Разобраться бы в этом.
— Ну почему все предсказатели говорят так загадочно? — пожаловался Нистур. — Я понимаю, что добиться связного рассказа от безумного гнома — дело почти безнадежное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78