У всех временами бывают плохие дни, возможна даже полоса плохих дней. Когда это происходит, нельзя позволять неудачам вводить вас в состояние шока. Поддайтесь страху, и он может полностью овладеть вами. Конечно, нельзя впадать и в другую крайность и верить, что вы неуязвимы. Я видел многих трейдеров, разорившихся и сгоравших, потому что они думали, что рынок должен пойти их путем.
Чтобы выжить в худшие времена, и в жизни, и в бизнесе, вы должны вернуться к основам того, кто вы, откуда пришли и куда направляетесь. Вы должны полагаться на собственную силу. Если вы удачливы, вы можете также получить поддержку со стороны некоторых людей вокруг вас. Однако в отличие от лучших времен, когда у вас имеется множество так называемых "друзей хорошей погоды", худшие времена приходится встречать одному.
В лучшие времена 1987 года я сделал $4,5 миллиона только за счет торговли собственными деньгами. Я не зарабатывал инвестиционных вознаграждений или комиссионных. Каждый заработанный мной доллар – это прибыль от торговли собственными деньгами. Я оказался в числе тех, кому повезло в 1987 году сделать большие деньги. Другие разорились и никогда больше не получили ни малейшего шанса что-либо изменить. Несмотря на полученную в том году прибыль, я считал, что тот крах худшее, что могло случиться с рынком. Понятно, что хаотическое свободное падение позволило мне заработать более миллиона доллара менее чем за минуту. Но я испугался, что крах 1987 года, выражаясь аллегорически, просто убьет "гусыню, несущую золотые яйца".
Крах повлек введение надзора со стороны регулирующих органов. В результате на торговлю наложили жесткие ограничения, а в конечном счете двойную торговлю на Мерк запретили. После краха S&Р-яма оказалась под самым пристальным вниманием надзирающих органов. Комиссия по Ценным Бумагам и Биржам (SEC) пыталась получить надзорную власть над ямой S&P, забрав ее у Комиссии по Торговле Товарными Фьючерсами (CFTC). SEC теоретизировала следующим образом: поскольку S&Р-контракт основан на фондовом индексе, S&Р-фьючерс должен находиться под ее контролем. Однако S&Р-контракт – это фьючерсный контракт с наличным расчетом. Вы не можете держать S&Р-контракт до его истечения и принять поставку акций компаний, входящих в индекс S&P 500. Данная проблема надзора прошла весь путь до ФРС, которая вернула ее CFTC. В конце концов, CFTC сохранила за собой контроль над S&Р-контрактом, но была вынуждена колоссально увеличить маржевые требования.
Перед крахом маржа по S&Р-контрактам составляла около $1500. CFTC увеличила ее до интервала между $15 000 и $20 000, объясняя, что более высокая маржа ограничит число участников в S&Р-яме. Это, в свою очередь, снизит волатильность рынка фьючерсов на S&P. Однако снижение числа участников означало падение ликвидности, что фактически повысило волатильность. Чем больше на рынке участников, тем большее разнообразие мнений и ценовых уровней, обеспечивающих реализацию этих мнений. Это приводит к ликвидному и эффективному рынку.
Для меня – члена Мерк – маржевые требования не были слишком высокими по сравнению с нечленами биржи. К тому же я дэйтрейдер и редко оставляю позицию на ночь, поэтому для меня маржа не проблема. Единственный случай, когда трейдер должен вносить маржу, – это для удержания позиции до следующего дня. Уходите домой "флэт", и вы никогда не столкнетесь с требованиями по марже. Однако снижение объема торговли S&Р-контрактами оказалось большой проблемой, хотя я и не сразу заметил влияние этого на меня.
После краха 1987 года объем по S&P упал колоссально. В 1987 году он находился в интервале примерно 62 000 – 90 000 контрактов в день. В 1988 году он упал до 30 000 – 50 000 контрактов в день. Снижение объема наблюдалось и на Нью-Йоркской Фондовой Бирже (NYSE), но оно было не настолько значительным, как по S&Р-фыочерсам. Объем операций на NYSE упал с уровня 150–250 миллионов акций в день в 1987 году до 110–180 миллионов в 1988 году. Это выглядело так, будто рынки носят траур по всем выбросившимся из окон и всем занятым в брокерском бизнесе, попавших под увольнения. Число занятых в данной сфере снизилось почти на 30 процентов.
Пока рынок S&P претерпевал изменения, я по-прежнему торговал, как и раньше. Это несоответствие и настигло меня, сократив мой годовой доход в 1988 году до малой доли того, что было годом раньше. Необходимо было посмотреть на себя в зеркало – в буквальном смысле – и изменить подходы к бизнесу. Я должен был пройти через худшие времена и найти свой путь в этот переходный период.
К 1987 году я приобрел репутацию самого крупного и наиболее прибыльного трейдера в S&Р-яме. Я всегда заключал от 5 000 до 8 000 контрактов в день, и все – с собственного счета. В 1988 году я продолжал проведение крупных сделок в том же стиле – иногда покупая или продавая за одну сделку сотни контрактов. Я стал столь авторитетным, что некоторые фондовые менеджеры стали инструктировать своих людей наблюдать, как я торгую. Они хотели знать, что я делаю благодаря своему умению определять и анализировать поток приказов на пол, что позволяло чувствовать, окажется ли рынок бычьим или медвежьим. В дополнение к тому вниманию, которое я привлекал к своей торговле, Дэн Дорфман написал обо мне очерк "Бывший водитель грузовика находит свою удачу во фьючерсах", который появился в "USA Today" 2 сентября 1988 года (стр. 7В).
У меня никогда не было намерений становиться крупнейшим игроком в S&Р-яме. То ли благодаря моей терпимости к риску, то ли стилю моей торговли, я поднялся в табели о рангах, став крупнейшим трейдером в этой яме.
Но проблема состояла в том, что объем торговли в S&Р-яме резко падал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96