На Уолл-стрит это называли «банановый пояс Джея Кука». Там-то хорошо знали действительное положение вещей. Там знали, что железная дорога будет проходить через неплодородные земли Дакоты, где нет ничего, кроме суровых зим и воинственных индейцев. Так что на этот раз Кук не встретил на Уолл-стрит такой поддержки, как в годы Гражданской войны. Конечно, какие-то деньги (в основном это были сбережения жителей небольших провинциальных городков) всетаки поступали — ведь как-никак Кук являлся национальным героем номер один; — но собранная сумма и не приближалась к ста миллионам долларов.
Кук отправил своих распространителей в Европу. Ему просто необходимо было продать эти облигации. Под угрозой оказалась не только его репутация, но и его кошелек. Он взял на себя слишком много, и все на Уолл-стрит это знали. Его распространители прочесали Германию, где должно было быть много денег. Но тут началась франко-прусская война, и те покупатели, которых им удалось заполучить, отказались от своих покупок.
Стремясь во что бы то ни стало как-то сбыть облигации, Кук был вынужден существенно снизить их стоимость. Это весьма повредило его образу национального героя в глазах провинциальной Америки, которая покупала их по полной цене. По мере того как росла его банковская задолженность, уменьшались его доходы. Он обратился к своим друзьям в конгрессе с просьбой помочь получить новый чартер на железную дорогу. Это дало бы ему выигрыш во времени. Но они не торопились с ответом. Прошел слух, что Кук на грани разорения. Тем временем Джон Пирпонт Морган, объединив свой банкирский дом с филадельфийской «Дрексель энд К°», нацелился на Кука. Второй в Америке по тем временам банкирский дом Моргана видел в этом свой шанс стать первым. Морган стремился внедриться в бизнес финансирования правительства, где долгое время безраздельно хозяйничал Кук. И, удачно воспользовавшись тем, что репутация Кука была сильно подорвана его неудачами с Северной тихоокеанской железной дорогой, Морган улучил момент и внезапным и стремительным ударом окончательно выбил у Кука почву из-под ног.
18 сентября 1873 года в 12.15 Джей Кук был разорен и стал первым в истории Америки миллионером со знаком минус.
В тот полдень торговля на Нью-йоркской фондовой бирже была приостановлена, поскольку вместе с Куком ко дну пошли ни много ни мало тридцать семь банков и брокерских домов. В течение последующих дней эффект цепной реакции привел к закрытию ряда банков по всей стране и полностью остановил строительство нескольких железных дорог, не говоря уже о Северной тихоокеанской. За три месяца прекратило свое существование более пяти тысяч компаний.
Хейнц был очень близок к тому, чтобы оказаться в их числе.
Спасая свои шкуры, банки вцепились в свои кредиты, неимоверно ужесточая кредитные ставки. Хейнц и Ноубл оказались в очень тяжелой ситуации. Первое время у них еще хватало средств на жалование и арендную плату. Оставались даже деньги на сбор среднего осеннего урожая огурцов. Но по иронии судьбы именно в этот год урожай выдался небывалым, и они были вынуждены снимать его целиком. Их наличность вылетела в трубу. Хейнц отдал свой страховой полис в качестве ссуды под залог, занял денег у друзей и заложил свой дом. Однако банки продолжали сжимать тиски. Всегда готовые предложить вам зонтик в солнечный день, банки в те годы (как, впрочем, и теперь) тотчас же требовали его обратно, едва только начинался дождь.
К декабрю 1875 года денег не осталось совсем. Стервятники обглодали все до костей. Хейнц и Ноубл объявили себя банкротами. Хейнц потерял все, что имел. Дом, мебель. Чувство собственного достоинства. Он был вынужден умолять трех местных торговцев-бакалейщиков отпускать ему продукты в долг, чтобы он мог прокормить семью. Он клялся, что заплатит все до копейки, как только выправит свои дела.
Все трое ему отказали.
Он писал в своем дневнике: «Банкротство меняет характер человека. Из-за того что люди перестали доверять мне, я стал замкнутым и необщительным».
У всех, кто пережил финансовый крах, есть нечто общее: рано или поздно они узнают цену своим друзьям. Для Хейнца настоящим другом оказался Джейкоб Ковоуд, который с охотой ссудил ему три тысячи долларов. Хейнц учредил новую компанию от имени своего брата Джона и кузена Фредерика. Сам он числился в ней рядовым сотрудником.
Компания «Ф. энд Дж. Хейнц» начала работать и через год уже снова оказалась на грани разорения. Хейнцу пришлось долго и упорно трудиться, пока в 1879 году у новой компании не появилась небольшая прибыль. К этому времени Хейнц уже производил кетчуп, острую томатную приправу, мясной фарш, горчицу, маринованную цветную капусту, маринованный лук, сладкие пикули и печеные бобы в томатном соусе.
Через шесть лет он сумел снять с себя банкротство, лично выплатив все свои старые долги. На следующий год он отправился в Европу. 16 июня, как записано в его дневнике, он надел свой лучший костюм, упаковал семь видов своей лучшей и новейшей продукции в саквояж, вышел из комнат на Грейт-Рассел-стрит, спустился к Пикадилли и вошел в здание компании «Фортнум энд Мэйсон». Вместо того чтобы войти через служебный вход и попытаться договориться о встрече, он вошел через парадную дверь; внимательно оглядел зал и с доморощенным американским апломбом заявил, что пришел встретиться с управляющим по бакалейной торговле. Когда этот джентльмен появился, Хейнц представился ему как «торговец продовольственными товарами из Питтсбурга, Соединенные Штаты Америки» и показал свой товар. Британский джентльмен отведал хрена, острой томатной приправы и кетчупа и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124