Из мрачной бездны его вывел наставник. Объяснил неопытному созерцателю, что тот не вполне освободился от вожделений и привязанностей мира, и предписал новый ряд видений. И тогда фантастические чудовища заполнили подземелье, отвратительные демоны с гнилостным дыханием и гнойно сочащимися очами, клыкастые ведьмы, гребенчатые драконы и змеи окружили несчастного узника с разных сторон.
Вновь взметнулось очистительное пламя, и Норбу Римпоче впал в то же бессознательное состояние, когда человек ощущает себя бесконечно несчастным и ничего более не сознаёт.
После этого он проболел несколько дней, мечтая о смерти. Но все это осталось в далёком прошлом. Теперь же для Норбу избавиться от страшилищ было не труднее, чем выпить чашку воды перед дыхательной гимнастикой.
И вот настала минута, когда созерцатель увидел яркую звезду, выплывшую из самых недр его собственного, полузасыпанного песком скелета. За ней тянулся шлейф из нестерпимо ярких шариков. Норбу Римпоче начал считать их и насчитал ровно сорок. Это было, как учил наставник, верным признаком совершенного освобождения. Как легко оказалось медитировать на этой лужайке. Никогда ещё Норбу Римпоче не испытывал такой удивительной свободы. Видения повиновались без малейшего внутреннего усилия. Сказывалась, очевидно, близость святых мест.
Норбу Римпоче не успел опомниться, как из его лба выкатилась светлая жемчужина и, упав вниз, пронзила землю и другие оболочки мироздания: воду, ветер и жаркий огонь. В тот же миг тело созерцателя сделалось невесомым и прозрачным, как лёд. Исчезли кости и вся внешняя видимость. Но это продолжалось недолго. Достигнув пятой стихии — пустоты у края вселенной, жемчужина, подобно хвостатой комете, описала исполинскую дугу и, полыхнув несказанным светом, вошла в пупок.
Это было зерно лотоса. Из него тотчас же проклюнулся росток, распустился чудесный бутон, открывая спрятайное сокровище.
Видеть будд научил йога тот же наставник, множество раз заставляя воображать образ божества во всем его величии и красоте.
И опять без всякого усилия будды начали выходить из надбровной точки, откуда прежде выкатилась жемчужина. Их было бесчисленное множество, и они заполнили собой все миры, стихии и землю, ставшую золотой и прозрачной, как стекло. Таким же сверкающим и чистым сдедалось и тело сидящего на шкуре Норбу, когда в него один за другим стали возвращаться будды.
Устремляя мысль в область сердца, счастливый созерцатель научился извлекать будд и оттуда. Один за другим выходили они наружу с сапфировым знаком молнии в руках, чтобы вскоре вернуться обратно. Венцом всего был сапфировый лотос с золотой чашечкой, выросший из пупка. На нем покоился будда созерцания, и из его пупка тоже выходил лотос, на котором сидел новый будда. И не было конца этой гирлянде лотосов и будд.
А затем случилось чудо, недостижимое прежде. Пятицветное сияние окружило чело созерцателя, сверкавшее ярче драгоценных камней. Он узрел облако, на котором парил Амитабха, из чьих уст вылетали лотосы и сыпались благодатным дождём.
Когда же земля и небо совершенно скрылись за их ароматной завесой, из пупка вышли львы и пожрали магические цветки. Закусив последней чашечкой лотоса, царственные звери скрылись в пупке Амитабхи, а сам он спрятался в голове удачливого йога.
Конечно, выполненный урок был из самых простых, хотя и прошёл он поистине с виртуозным блеском. Норбу не только не ощущал никакой усталости, но, напротив, чувствовал себя совершенно обновлённым, готовым на новые подвиги.
Однако, сосредоточившись для перехода к более высоким степеням самадхи, открывающим сущность пустоты и небытия, йог ощутил непонятное противодействие. Посторонняя тёмная сила вторглась в его видения, разрушая сверкающую, воздвигнутую в абсолютной пустоте конструкцию.
Раздосадованный помехой, бродячий монах поднял голову и, прозрев для окружающего мира низших иллюзий, заметил темнолицего гонца с зияющей раной в груди, который окончательно умер семь дней назад у ног верховного ламы. Вне всяких сомнений, Норбу видел перед собой того самого бегуна, который успел вручить запачканное кровью послание трипона, советовавшего задержать до подхода солдат обоих белых пришельцев, не чиня при этом помех королевским гостям.
Оживший лунг-гом-па медленно, но неуклонно приближался к лагерю. Он как бы плыл над серебристой, колеблемой ветром травой. Казалось, его наводила на людское жильё некая сила, подобно тому как наводится на самолёт ракета, улавливая тепло работающих двигателей.
Преподобный Норбу о ракетах и самолётах, понятно, не знал почти ничего, но зато превосходно разбирался в других вещах. Он сразу понял, что стал свидетелем ролланга — воскрешения трупа — и требуется немедленное вмешательство, пока могильный жилец не наделал вреда.
От зоркого йога не укрылись ни слепые остекленевшие глаза трупа, ни ужас белой леди, которая словно окаменела в бесплодной попытке прикрыться жалкой полосочкой красного шелка.
Томазо Валенти, отдыхавшего после лечебной процедуры, провидение избавило от леденящего кровь зрелища, но именно он должен был стать первой жертвой злобного выходца, неумолимо надвигавшегося на чёрный банак.
Мускулистое, безупречно развитое тело йога молниеносно распрямилось и, как отпущенная пружина, подскочило над землёй.
В два прыжка Норбу оказался между палаткой и одержимым, обежал его кругом и дунул прямо в неживое лицо, крикнув при этом:
— Хри!
Мёртвый пошёл волнистой дрожью, как отражение на воде, и, расслоившись полосками, растаял без следа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54